Эффект Бали

Оказавшись посреди пляжа, он остановился, пытаясь восстановить дыхание. Было тяжело, ноги подкашивались. Взглянул на небо, и у него закружилась голова. Звезды снова соединялись золотыми нитями в созвездия, все мерцало, словно вспышки фотокамер, а он был звездой, настигнутой папарацци в нетрезвом виде. Ему стало стыдно за самого себя.

– Как ощущения, Глебушка?

Он обернулся. Она со зловещей улыбкой наблюдала за ним.

– Остановись. Умоляю, просто стой тут, – он медленно опустился на колени.

– С чего бы это? Тогда ты особо не переживал за меня…

– Я не хочу, чтобы это вновь повторилось.

– Что повторилось? О чем ты? Все уже давно произошло.

Глеб молча смотрел на нее, пока она продолжала говорить.

– Ты, Глебушка, вовсе не любимчик Бога. Ты неудачник, и вторых шансов тебе не дают. Признай это и живи дальше.

– Не хочу. Мне нужно все исправить.

– Посмотри на меня.

Он вновь поднял глаза и не мог понять: что-то сильно менялось в ее лице, прямо у него на глазах. А затем она снова бросилась прочь от него.

– Попробуй догони! – крикнула она, и он сорвался за ней.

Она бежала в сторону огромных валунов, о которые звучно разбивались волны. Ловко запрыгнув на один из них, она в итоге попала на самый верх, остановившись у края. Глеб взбирался за ней.

– Поймаешь?

Она кивнула в сторону воды, что пенилась, безостановочно соприкасаясь с камнями. Завораживающе. Страшно. Если прыгнуть – тут же будешь убит волной об эти острые валуны. Просто размазан по ним.

– Остановись.

– Нет.

– Прошу, я не знаю, что со мной будет, если ты это сделаешь.

– Посмотри еще раз.

Она изменилась. Иоланта? Нет. Не она. Другая она. Его мысли теперь – лезвия, они изнутри раскрошат ему череп и порежут мозг. Надо придержать череп.

Он схватился за голову.

Была ли она вообще когда-то или он ее все-таки придумал? Что происходит?

Одно время насиловало другое. Не было Бали. Это все один трип. Он до сих пор на той вечеринке. Он смотрит вниз на асфальт. Белая пена, кровь, асфальт, платье и плоть, плоть, плоть.

Была для него плотью, ею и стала.

Вот и сейчас он видел ее смерть во второй раз.

– Не может быть, не может быть, это просто бред… – шептал он, закрывая уши руками.

Она продолжала смеяться над ним. Смех ее превращался в страшный скрежет, сливаясь с шумом волн, теряясь в нем и растворяясь.

А потом она прыгнула.

Глеб закричал, но не двинулся с места. Он теперь – камень. Демон с большими глазами на входе в виллу. Он стал каменным демоном. Он не может двигаться.

В темноте он продолжал стоять на коленях, весь мокрый от воды, что попадала на него, холодный и потерянный. Он медленно отключался, не в силах что-либо сделать.

Он снова погружался в это состояние апатии. Побочные эффекты, резкое понижение серотонина в крови. Дефицит эмоций и чувств.

Он словно умер, чтобы родиться заново.

Иоланта

– Спасибо, что рассказала.

Эта московская сумасшедшая смотрит ей в глаза с сочувствием. Ей не нужно сочувствие. Совсем не нужно.

Ей нужны танцы, неоновый свет, веселье, которое затягивает. Бамбуковую надпись «Умри и воскресни» за диджейской стойкой поджигают. Играет ремикс «Пляски Смерти», которая с незаметным переходом становится ужасной попсовой смертью о Бали.

Приезжает полиция. С ними разговаривает Сева.

Суета. Суета. Она как раз и нужна. Вся свита Светозара здесь. Все они ждут перерождения, а Гуру слишком отвлекся.

Эта вечеринка отчасти была для нее, и все ожидали, что она останется тут до самого конца. До самой «смерти и перерождения». Но у нее были свои планы.

Она прошла туда и даже ни с кем не поздоровалась. Немного выпила, огляделась и увидела Глеба. Его гордый за проделанную работу взгляд вызвал у нее улыбку, но подниматься и прощаться она не собиралась. Никто не должен был знать о том, что она спланировала побег. Увидев Светозара в толпе его подчиненных, Иоланта выдохнула и быстро направилась к выходу с виллы.

– Мне надо переодеться, тут все такие красивые, а я даже не подумала о том, что кто-то нормальный соберется, – сказала она девушке, стоящей у выхода. Та с пониманием кивнула и проводила ее взглядом.

Спустя сорок минут она была уже в Убуде. Теперь эта вилла казалась ей чем-то абсолютно чужим. Ей и раньше тут было не особо уютно, но после всего, что тут происходило, ей хотелось бежать подальше. Что она, в общем-то, и делала.