Эффект Бандерлогов

Возможность существования таких типов была доказана теоретически. Но на практике – сотни претендентов на роль прорицателей, предсказателей, магов и медиумов на поверку оказывались простыми шарлатанами. Их кружило много вокруг властных структур во все времена. И нынешнее руководство – не исключение. Только веры не было. Раскусывали их в Лаборатории на раз. А тут! Вдруг такой уникум.

Зацепились вначале за бесстрашие… А как провели исследование! Мама дорогая! Он! Самородок – ни дать, ни взять. Это тот, кого искали столько лет. Он, сам того не зная, мог свои убеждения навязывать другим. Мог убеждать. Только «вставь» в него то, что нужно передать, и жди результата. «Вставить» решили с помощью метода Фирельмана.

Корж на некоторое время стал подопытным существом. Он согласился и переносил все эксперименты легко и спокойно. Огромное количество информации, буквально обрушилось на его мозг. Тысячи проводков, подведённых к головному убору, представляющему собой подобие шапочки для плавания в бассейне, напяленному на майора, несли огромный объём информации. Параллельно испытуемый подвергался обработке прибором Фирельмана.

Путём воздействия на различные участки головного мозга Игнату Коржу была заложена в подсознание информация. Информация – доктрина. Она содержала миллиарды символов и посылок, но окончательно ставила перед собой одну задачу. И эта задача – сформировать чёткое представление и понимание главной идеи. Идеи, основной принцип которой – суверенная демократия в закрытой стране.

Его подвергали воздействию в течение трёх усиленных сеансов.

И вот сегодня – «Ваш выход, господин «Бесстрашный».

И выход состоялся… Они встретились. И долго говорили с глазу на глаз. Лидер и человек, не ведающий страха и умеющий подсознательно внушать мысли собеседникам…

Мысли, умело вложенные в него в лаборатории Кулика, и при участии специалистов Иванова…

А что последовало потом? Что говорил Игнат? Известно немногим. Но вот что последовало за встречей – известно. Последовало вот что:

Утро было обычным. Ленивый дождь моросил без остановки. Вроде лето, а Солнце, казалось, позабыло, как выглядит земля. Прохожие кутались в воротники, прикрываясь зонтами, и хмурились, не глядя друг другу в глаза. Профессор Хомич въехал во двор заведения, привычно приложив ладонь к пульту управления автоматическими воротами. Далее процедура тщательной монотонной проверки документов на двух КПП, потом глаз к окуляру, и он в кабинете. Окуляр – конечное звено пропускной системы. Работа созданного секретного отдела в последнее время шла так стремительно и успешно, что руководитель проекта господин Кривых, не успевал докладывать куратору, Иванову Сергею Сергеевичу, о «достигнутых высоких результатах». Лапоть, а точнее, Лаптев Евгений Иванович – оказался на удивление работоспособным и гениальным в одном лице, что большая редкость.

Эксперименты давали ошеломляющий результат. Созданная система легко блокировала все электронные приборы в радиусе километра, хотя выводилась на тысячную часть возможной мощности. Все работники отдела словно заразились работоспособностью Лаптя. Роман Зюлькинд иногда даже ночевал на рабочем месте, готовя доклад о результатах очередных испытаний на подопытных животных. Даниил Львович с удвоенной энергией проводил свои опыты по телепатическому воздействию на разум человека. Полковник Саша занимался рутинной работой по обеспечению безопасности проекта, соблюдению режима секретности и… следил за профессором Хомич. Точнее, контролировал его своевременные доклады о результатах экспериментов Фирельману. Приборы Лаптева работали всё с большей мощностью, увеличивая радиус действия, что вызывало сбои в системах связи близлежащих отделений полиции, пунктов скорой медицинской помощи, такси, а также сбои в сотовой связи и работе интернета. Конечно, под действие приборов попадали и люди. Не выгонишь ведь всех за радиус в километр.

Но опыты с использованием двойного воздействия проводились исключительно в малых масштабах и не выходили за рамки кабинета. Параллельно с опытами Евгения Ивановича Лаптева проводились опыты на людях. В основном это были безобидные, добродушные пациенты, с выраженным синдромом Дауна.

Вопрос этики и человеколюбия не стоял.

«Какие могут быть сантименты? Цель – оправдывает средства. И все эти доморощенные защитнички прав человека – обычные трепачи и нытики, не умеющие ничего сделать самостоятельно и серьёзно. А быть в оппозиции куда как приятней. Ошибки есть у всех работающих».

Примерно под таким девизом проходили эксперименты.

Хомич настойчиво вёл линию, что индивидуумы с синдромом Дауна наиболее управляемы и результаты экспериментов будут нагляднее.