Эффект Бандерлогов

Каждое утро в шесть часов летом, и в восемь зимой, раздавалась трудовая сирена, возвещающая начало трудодня. К этому моменту все приписанные к хозяйству граждане должны были находиться на своих рабочих местах. За невыход на работу – первое предупреждение, за повторный – перевод из статуса временно свободного, в статус – ограниченно свободного, что значительно урезало свободы – передвижения, посещения развлекательных мероприятий, воскресного выхода в местный интернет, лишало права иметь возможность недельного годового отпуска.

Жили в бараках на двадцать человек, которые были поделены на десять комнат. Удобства во дворе. Отопление печное. Электричество – по расписанию. Супружеские пары имели право один раз в год подавать заявление на увеличения семьи. И в течение девяти последующих месяцев женщина могла уходить с работы на двадцать минут раньше, чтобы успеть принять душ к приходу мужа. Эта привилегия была выбита минздравом. И оно им очень гордилось, преподнося как заботу государства о преодолении демографического провала. Холостяки жили в отдельных бараках по пять человек в комнате. Посещение женской половины разрешалось только до одиннадцати вечера.

Егор и Толян свернули направо под кривой, написанный от руки указатель – «Передовой». Толян, с трудом удерживая равновесие – давно не катался – на неровной дороге, спросил:

– Что за передовой?

– А у них теперь всё так – «Передовой», «Стремительный», «Смелый»… Названия хуторов. ФНС придумывает названия… Чёрт бы их побрал… Кажись, приехали… Ну-ка… спешились… Тихо…

Они остановились у густой заросли дикой сирени. За ней, метрах в тридцати, располагался деревянный барак. Прямо за сиренью – небольшой сарай. От него пахло мочой и какой-то гнилью.

– Фу, ну и ароматы – тихо заметил Толян, закрывая нос пятернёй.

– Тут параша… – кивнул на сарай Егор и тоже прикрыл рукой нос…

– Сашка должен ждать у этих кустов… Если это, конечно… – Егор не договорил, огромная лапа легла ему на плечо.

– Тссэ… – Полковник приложил палец к своим губам. – Я это, здоров, Гор.

– Сашка! – Егор обрадовался, но сказал тихо: – Наконец-то!

Сослуживцы обнялись. Полковник подошёл к Толяну, стоявшему у велосипеда. Внимательно посмотрел ему в глаза. Молча кивнул, приветствуя незнакомца. Толян тоже кивнул в ответ.

– Уже совсем стемнело… – заговорил очень тихо Саша. – Это хорошо. Хождение в тёмное время по хутору запрещено… Только с моего разрешения, поэтому пройдём незаметно. На хуторе камер нет… Не пишут. Экономия энергии… Электростанция сдохла почти совсем… – он поманил беглецов рукой, и они, пробираясь сквозь заросли сирени, подошли к отдельному флигелю. Флигель был маленький, но кирпичный, с металлической крышей и флагом над козырьком двери. Стоял он в стороне от барака и совсем далеко от параши, как назвал вонючий сарай Егор.

Во флигеле было до того уютно и комфортно, что Толян даже присвистнул:

– Ни фига! Вы живёте!

Полковник, снимая верхнюю робу, довольно улыбался:

– Как никак – председатель я… Вот оно как. Из Полковника – в председатели. Но председательствую недавно… Да раздевайтесь. Сейчас поедим. У меня спирт есть… Давайте, давайте… Ну, что… как не родные.

Беглецы сняли ботинки, и босые прошли в комнату. Мебель была достаточно богатой по нынешним временам. Небольшой, но массивный стол, покрытый цветастой скатертью, расположился у окна, занавешенного тяжёлой шторой. Четыре стула с резными ножками стояли по сторонам стола. У противоположной стены – диван, большой с кожаным высоким верхом. В углу приличный телевизор «Горизонт», с плоским экраном, рядом на столике настоящий компьютер, настольная лампа с зелёным абажуром, ксерокс, принтер. Егор, выпятив нижнюю губу, одобрительно поднял вверх большой палец:

– Солидно, Сашок… Что сказать.

– Да, – Полковник махнул рукой. – Груда металла. Всё равно интернет ограниченно-доступен. Следят. Связь один раз в неделю во время планёрки. А так… Стоит без дела.

Толян, осматриваясь по сторонам, негромко спросил:

– А того, – он обвёл комнату пальцем, явно намекая на прослушку, – нет?

– Нет! Точно нет… поверь… Ну, давай садитесь, сам всё подам.

Он вышел на кухню, которая располагалась за остеклённой дверью, и вскоре вернулся, неся поднос с едой в одной руке, а графин, видимо со спиртом, в другой.

Через пять минут, трое мужчин раскрасневшись от тепла, спирта и еды, закусывали картошкой и огурцами. Пили не много, больше говорили.

– Кинулись уже, наверное? – закусывая картофелиной, присыпанной солью, – заметил Толян.

Егор молча хмыкнул и отёр руки вафельным полотенцем.

– Я говорю – ищут, наверное… – Толян смотрел на своего товарища.

– Кинулись, не кинулись… Чего гадать. Как будет… нам уже ничего не изменить, – Егор налил всем из графина, не дожидаясь предложения от хозяина. Полковник одобрил его действие, чуть прикрыв глаза. Выпили. Запили водой.

Саша Полковник, отодвинув пустую стопку, посмотрел внимательно на Егора, затем на Толяна и буднично сказал: