Эффект Бандерлогов

– Молекулярная физика, – ответил Кудинов – Бронштейн, – профессор… преподавал в вузах… многих… научные работы, статьи… Но… это мало интересно.

На зоне – разнорабочий, – Эммануил Аронович пожал плечами и добавил с упрёком, как показалось Саше, – разнорабочий доктор наук… Бред, да и только.

– Ну, почему же бред? У меня в бригаде сортировщиков пять кандидатов и два доктора наук… Вот так, – председатель Саша грустно вздохнул.

Он задал необходимые вопросы. Получил стандартные ответы и, закрыв файл компьютера, где размещалось личное дело профессора Бронштейна, предложил выйти:

– Пойдёмте, представлю вас бригадиру.

На улице разговор пошёл по другому руслу.

– Эммануил Аронович, мне передали о вас информацию мои друзья. Можете не опасаться. Я хорошо знаком с Зюлькиндом Романом.

Профессор засуетился, оглянулся несколько раз. С Романом Зюлькиндом он был знаком по совместной работе в лаборатории Кривых. Хороший, добросовестный парняга. Когда профессора обвинили в пособничестве какой-то там разведке, он не понял даже какой, Роман был один, кто высказал сомнение по этому поводу. И поэтому, сейчас услышав от председателя знакомое имя – он облегчённо вздохнул. Закивал головой и далее пошёл рядом с председателем.

Роммель, кутаясь в поднятый воротник, продолжал: – Постараюсь найти для вас нечто, так сказать, приличное… в конторе.

Профессор не ответил, только опять пожал плечами. Пройдя шагов пятьдесят, Саша неожиданно задал вопрос:

– А вот скажите – что вот это?

– Извините, где? – Кудинов-Бронштейн опять оглянулся.

– Всё вот это, что нас окружает… Мне интересно слышать разные мнения… тем более от людей науки.

– Это? Это нормальное состояние цикличности развития Российского общества, – ответил профессор, словно ответ готов был давно.

– Нормальное? – Саша опять грустно улыбнулся.

– Да… Многим оно кажется странным… Однако оно закономерно… У меня есть объяснение… На протяжении семи столетий Россия входила в стадии – от экономически свободного развития до феодально-вассального несколько раз… Была Новгородская торговая республика, Псковская… даже Вятская… Причём демократичность их правления вызывала зависть даже на Западе. Но в то же время территории, попавшие под управление Монгольской империи – правились, простите за такое определение, исключительно тоталитарно, централизованно и феодально. Были времена узурпации власти полной… при Грозном, при Петре, при Сталине…

Но были и времена … Да что там говорить об истории, – профессор явно завёлся и, немного запыхавшись, всё же не отставал от председателя. Он дышал часто, но ровно, продолжая свою мини-лекцию:

– Когда после гайдаровских реформ Россия ступила на краешек рыночных отношений, нам казалось это – навсегда… Только не казалось это тем, кто не представлял себе, что в стране могут быть свободные выборы, свободные партии, свободные суды, пресса… Свобода предпринимательства, свободные люди, наконец! Что власть должна периодически меняться, что мнение одного не должно безоговорочно приниматься как аксиома. Усиление пирамиды власти привело к необходимости не выбирать, а назначать феодалов – губернаторов, попытка контролировать бизнес – привела к укрупнению и монополизации всех сфер экономики, а затем и к огосударствлению его полностью. А людишки… ну, то есть мы… Быстро подстраиваются, ища силу. Где сила – там и прихлебатели. И не потому, что плохие. А потому, что каждый хочет просто нормально прожить отведённый ему срок. Вот и прощаем малые прегрешения власть имущих… Лишь бы не отодвинули от дележа… Вот и соглашаемся с властью во всём – лишь бы самому удержаться, лишь бы не вытолкнули, лишь бы перепало и нам… кусок дающий – всегда диктует. Люди нормальные, вот только…

– Квартирный вопрос их испортил? – грустно улыбнулся Роммель.

– Да… да… и он тоже. Лучше и не скажешь… Вопрос личного благополучия заложен в нас как инстинкт… Мощный инстинкт самосохранения…

Так вот… продолжая тему огосударствления всех сфер… убрав своим госрегулированием всю конкурентную среду, диктаторы-управленцы довели дело до дефицита, пропало всё. Они кинулись к предприимчивым «Давай-давай!» Ха! Было поздно! Бизнес умер, конкуренции нет! Кто сможет конкурировать с госкорпорацией, которая дотируется государством. Но скоро дотации кончились, а госкорпорации стали сильно убыточными – наступил конец. Что-то надо думать. Искать виновных! Нашли! Запад! Он виноват во всём, конечно! Закрыть границы – да и дело с концом. И ведь большинство поверило, потому, что не умеют ничего делать. Пассионарный слой выжжен налоговой политикой, жёстким регулированием и бюрократическими преградами. Кто уехал, кто разорился и спился. Кто приспосабливается. Но кормить народ-то надо. А чем? – Бронштейн, чуть споткнувшись, слегка придержался за локоть Саши. Он тут же сконфуженно одёрнул руку и извинился.

– Простите, гражданин начальник… – слова извинения прозвучали нелепо и комкано.

– Перестаньте, Эммануил Аронович. Я такой же заложник положения, как и вы… И миллионы других. Продолжайте – интересно.

Профессор продолжил, слегка, в знак почтения, кивнув головой: