Эффект красной черты

«Отличный ход, — подумал Шедоу, — все-таки Боб настоящий боец. Он ударил по самой больной точке. Эти высоколобые никогда не способны посмотреть на мир с точки зрения простого человека, для которого играют роль всякие символы, вроде патриотизма, величия человеческого разума и стабильной зарплаты. Молодец, Бобби…»

— Мы попали в ловушку, дружище Файтер, — продолжал Президент. — Но я знаю разумный выход. Мы создадим сверхсекретную комиссию под руководством Джи-Пай. Мы не пожалеем средств — дополнительно бросим в Эвроцентр любые субсидии. Мы всесторонне проверим вашу модель и предельно ее обобщим. И если через десять месяцев все пройдет благополучно, я обещаю вам, могу поклясться на президентской библии, что гипотеза Файтера станет первейшим делом моей администрации. У меня будет несколько лет, чтобы пустить ядерно-ракетные работы по иному руслу. Я добьюсь поддержки электронных концернов, сниму запрет на массовый монтаж эвросистем и пообещаю стомиллиардные заказы… Мы начнем строить орбитальные города и обшаривать всю Галактику в поисках контакта. Наконец, мы бросим огромные средства в ваше любимое детище — программу Эвро-11!

«Было бы забавно сказать сейчас: Боб, кончай декламацию! — подумал Шедоу. — Ты молодчина, Старец, но, кажется, ты переигрываешь…»

Файтер встал.

— Извините, джентльмены, если я не выйду отсюда через пять минут, другие экземпляры моих материалов будут пущены в ход моими друзьями. То же самое произойдет и в том случае, если завтра в полдень наш Президент не выступит по всем доступным телеканалам с экстренным сообщением о результатах Эвро-5. По-моему, вы еще не проснулись, господа. Подумайте, прошу вас… И не о том, что будет после следующих выборов, а о том, что на восстановление нашей совершенной демократии может уйти миллион лет.

Президент и Шедоу тоже встали.

«Еще немного, — подумал Стив, — и Старец сломает ему челюсть…»

— Вот что, Файтер, — сухо и очень четко начал Президент. — У вас нет выхода. Куда вы сунетесь? Отдадите материалы моим будущим конкурентам? Но ни один серьезный кандидат в президенты не стремится к политическому самоубийству. Он наобещает вам с три короба и тут же запрет ваш доклад в особо охраняемый сейф. Вы обратитесь к прессе? Ну и что? Это воспримут как очередную утку. Более того, все серьезные газеты и другие солидные источники мы можем легко перекрыть. Эвробомбы — национальный секрет, вы не можете швыряться ими направо и налево. И еще — если вы рассчитываете передать свой доклад за рубеж, будьте осторожны. Вас обвинят в государственной измене. Но главное вот в чем — красные вам не поверят. Я не думаю, что у них есть готовые программы для проверки ваших гипотез. Они решат, что наша разведка проводит хитрую глобальную провокацию, пытаясь ослабить их блок. И мы можем очень легко внушить им, что так и есть, что старина Боб хочет затормозить рост их ядерного потенциала… Вы в ловушке, Файтер, вы сами попались в свой капкан.

Файтер снова усмехнулся.

«Странная у него ухмылка, — подумал Шедоу, — и ухмылкой своей он мало смахивает на стандартного яйцеголового. Он очень опасен…»

— Всего лучшего, джентльмены, — бросил Файтер и направился к двери.

Дверь мягко захлопнулась, и Шедоу преданно взглянул Президенту в глаза:

— Ты был великолепен, Бобби. Я никогда не видел такого шоу. Ты размазал его по рингу.

— Брось свою утешительную болтовню, Стив! — вдруг взорвался Президент. — Это очень серьезно! Он размазал меня по рингу. Он! Быстро мчись к Сэму. Надежный колпак — немедленно! Перещупать всех друзей и всю родню. Найти каналы утечки. Всех, кто будет контактировать с Файтером, — на проверку. Этот экземпляр срочно отдать Джи-Пай, к восьми вечера пусть явится с подробнейшим докладом. А главное — уговори Фила Уондеринга, пусть он тоже будет на вечернем совещании, используй любой из моих самолетов. И, разумеется, Сэм должен прибыть с полным досье на Файтера и его ближайшее окружение. И пусть попытается найти семью Файтера — сверхсрочное задание всей агентуре. И оставь меня в покое до восьми вечера…

Стивен Шедоу пулей вылетел из кабинета. «Старец все-таки силен, думал он, садясь в машину, — залюбуешься его четкостью. Как он держит удары, как он держит удары…»

5

Бред какой-то, думал Президент, а главное — разве я верю тому, что говорю? Я действительно боюсь за следующие выборы — вот реальный факт. И еще — устал, смертельно устал от десятка разных ролей, которые приходится играть в течение дня. Президентский кабинет — это театр одного актера, измотанного актеришки, который хотел бы сыграть единственную роль обычного человека, но — не дают. Самая банальная роль попросту недоступна…