Эффект Лазаря

– Чтобы вычислять волны, я должна их транслировать, – продолжала девушка. Она небрежно взъерошила волосы, отчего сделалась совсем похожей на гамена. – «Транслировать» звучит лучше, чем «вычислять», – добавила она. – И, конечно, я учу тому, что делаю.

«Конечно!» подумал он. «Наследница! Спасительница! А теперь еще и эксперт по волнам!»

– А кого ты учишь? – спросил Бретт, прикидывая, сможет ли и он научиться этому. Какую пользу это принесло бы островам!

– Келп, – ответила Скади. – Я транслирую волны для келпа.

Бретт так и обмер. Она что – шутит, издевается над невеждой-островитянином?

– Келп учится. – Завидев выражение его лица, Скади заговорила быстро-быстро. – Его можно научить контролировать течения и волны… а когда он достигнет прежней плотности, он и больше сможет. Я учу его тому, что он должен знать, чтобы выжить на Пандоре.

– Ты шутишь, да? – спросил Бретт.

– Шучу? – девушка выглядела озадаченной. – Ты разве не слышал никогда, каким был келп? Он сам кормился, регулировал газообмен в воде. А дирижаблики! Ох, как бы я хотела их увидеть! Келп так много всего знал, и он контролировал течения, да и само море. Келп все это когда-то делал.

Бретт уставился на нее. Он припомнил рассказы школьных учителей о разумном келпе – едином существе с единой индивидуальностью во всех его частях. Но это же все древняя история – из тех еще времен, когда люди обитали на твердой суше над поверхностью Пандорианского моря.

– И он снова будет это делать? – прошептал юноша.

– Он учится. Мы учим его, как создавать течения и нейтрализовывать волны.

Бретт подумал о том, какое это может иметь значение для жизни островитян – дрейф по предсказуемым течениям, на предсказуемой глубине. Можно положиться на погоду, а уж рыбалка-то… Вдруг странная мысль оттеснила все остальные. Он счел ее почти недостойной, но… как знать наверняка, что может натворить чуждый разум?

– Что с тобой? – спросила Скади, взглянув на него.

– Если можно научить келп контролировать волны, – ответил Бретт почти механически, – он наверняка будет знать, как создавать волны. Что помешает ему уничтожить нас всех?

– Келп разумен, – пренебрежительно ответила Скади. – Ему не пойдет на пользу, если он уничтожит нас или острова. Значит, он и не станет этого делать.

Она вновь подавила зевок, и Бретт вспомнил, как она говорила, что ей скоро пора на работу.

Идеи, которые она заронила в его голову, так и бурлили там, напрочь отгоняя всякую мысль о сне, невзирая на крайнее утомление. Моряне так много могут! Они так много знают!

«Келп будет думать сам». Бретту вспомнилось, как кто-то произнес эти слова в беседе с его родителями у них дома – важные персоны обсуждали важные вещи.

«Но этого не произойдет без Вааты», ответил другой. «Ваата – ключ к келпу».

Из чего проистек, насколько помнилось Бретту, возвышенный разговор, витающий в парах бормотухи, переходящий, как обычно, от спекулятивного к параноидальному и обратно.

– Я выключу свет, чтобы ты не стеснялся, – предложила Скади. Она хихикнула и уменьшила освещение от сумеречного до почти полной темноты. Бретт видел, как она, спотыкаясь, пробирается к постели.

«Ей темно», подумал он. «А мне просто не так ярко.»

– У тебя есть наверху подружка? – спросила Скади.

– Нет… вообще-то нет.

– И ты никогда не делил комнату с девушкой?

– На островах делишь все со всеми. Но чтобы двое получили комнату только для себя, наедине… это для пар, которые только-только привыкают друг к другу. Для секса. Это очень дорого.

– С ума сойти, – откликнулась девушка. Сквозь игру теней своего странного ночного видения Бретт различал ее пальцы, нервно двигающиеся по поверхности одеяла.

– Здесь внизу мы тоже селимся вместе для секса, да, но и по другим причинам тоже. Коллеги по работе, одноклассники, друзья. Я просто хотела, чтобы ты хоть одну ночь отдохнул. Завтра народу набежит, начнутся вопросы, визиты, гомон… – Но ее руки двигались в прежнем нервном ритме.

– Ты так добра ко мне, что я не знаю, как тебе и отплатить, – сказал Бретт.

– Но у нас обычай такой, – запротестовала Скади. – Если морянин тебя спас, ты можешь пользоваться всем, что ему принадлежит, пока… ну, пока не уедешь. Если я привела живое существо, я за него отвечаю.

– Как если бы я был твоим ребенком?

– Вроде того. – Скади зевнула и принялась раздеваться.

Бретт почувствовал, что не вправе подглядывать, и отвел глаза.

«Может, я должен ей сказать», подумал он. «Это же нечестно – иметь возможность видеть кого-то вот так, и не сказать.»

– Я не хотел бы вмешиваться в твою жизнь, – сказал Бретт.

Он услышал, как Скади залезла под одеяло.

– А ты и не вмешиваешься, – возразила она. – Это же одна из самых восхитительных вещей, которая со мной случалась. Ты мой друг, ты мне нравишься. Этого довольно?

Бретт сбросил одежду и залез под одеяла, натянув их по самую шею. Квитс всегда говорил, что моряне непредсказуемы. Друзья?

– Мы ведь друзья, правда? – настаивала она.