Эффект Лазаря

Киль понял, внезапно ужаснувшись, что мнение Лонфинна об очевидном превосходстве морян не так уж и безобидно. Такое отношение было обычным в среде менее образованных морян, но Киль ощутил, что и его наполняет беспокойство, вызванное внезапным внутренним пробуждением.

«Ведь я был готов согласиться с его суждением! Часть меня все время принимала, как само собой разумеющееся, то, что моряне лучше.»

Неосознанное убеждение, воспитанное долгими годами, распустилось в душе Киля, подобно ядовитому цветку, заставив его проявиться с такой стороны, которой он в себе даже и не подозревал. Осознание этого наполнило Киля гневом.

— У вас есть приятели на Гуэмесе? — настырно выспрашивал Лонфинн. — Как жаль, что кое-кто из ваших невезучих сотоварищей был изуродован или погиб. Но ведь уродство и смерть — это естественная часть вашей жизни.

— Вы говорили, что были раньше слугой, — промолвил Киль. — Вы хотите сказать, что в этой квартире никто больше не живет?

— По закону она принадлежит Скади Ванг, насколько я понимаю, — ответил Лонфинн. — Но она говорит, что жить здесь ей не хочется. Полагаю, в ближайшее время это жилье будут сдавать, а деньги перечислять на счет Скади.

Бретт изумленно воззрился на него, а затем вновь оглядел просторную квартиру — такую богатую.

Все еще потрясенный своим внутренним открытием, Киль доковылял до кучи синих подушек и опустился на них, вытянув перед собой больные ноги.

— Счастье, что Гуэмес — остров маленький, — заметил Лонфинн.

— Счастье?! — вырвалось у Бретта.

— Я имел в виду, — пожал плечами Лонфинн, — насколько ужаснее оказалась бы катастрофа, будь это один из крупных островов.. да вот хотя бы Вашон.

— Мы знаем, что вы имели в виду, — со вздохом произнес Киль. — Я знаю, что моряне называют Гуэмес «гетто».

— Но… но ведь это ничего не значит, — вымолвил Лонфинн. Едва он понял, что теперь он вынужден защищаться, как в его голосе появились гневные нотки.

— Нет, это значит, что крупные острова обязаны время от времени оказывать помощь Гуэмесу — и пищевыми запасами, и медицинским оборудованием, — настаивал Киль.

— Да, с Гуэмесом не поторгуешь, — признал Лонфинн.

Бретт переводил взгляд с одного собеседника на другого, ощущая подводные течения. За их словами крылся подтекст — но Бретт подозревал, что ему требуется куда лучшее знание морян, чтобы понять, что это за подтекст. Он только ощущал за каждым из аргументов еле скрываемый гнев. Бретт знал, что некоторые островитяне обзывали Гуэмес «спасательной шлюпкой Корабля». Кличка была шутливой, но Бретт понимал ее смысл: это значило, что на Гуэмесе было полным-полно БогоТворителей — людей глубоко верующих, фундаменталистов. Неудивительно, что КП была уроженкой Гуэмеса. В устах островитян шутки по поводу Гуэмеса не звучали обидно — а вот выслушивать инсинуации Лонфинна оказалось болезненно.

Лонфинн пересек комнату, проверил люк и обернулся.

— Люк ведет из этого холла в гостевые спальни — на случай, если вы захотите отдохнуть. — Он снова обернулся к Килю. — Полагаю, эта штука у вас на шее здорово вас утомляет.

— Безусловно. — Киль потер шею. — Но я знаю, что всем нам приходится в этой жизни терпеть многие вещи, которые нас утомляют.

— Хотел бы я знать, почему морян никогда не назначали КП? — проворчал Лонфинн.

Ответил ему Бретт, припомнив одно из замечаний Твиспа как раз по этому поводу.

— Я думаю, — повторил он за Твиспом, — что у морян есть множество других дел и им попросту неинтересно.

— Неинтересно? — Лонфинн уставился на Бретта так, словно в первый раз его увидел. — Молодой человек, я не думаю, что вы достаточно квалифицированны, чтобы обсуждать политические проблемы.

— По моему, юноша скорее задал вопрос, — предположил Киль, улыбнувшись Бретту.

— Вопросы следует задавать прямо, — проворчал Лонфинн.

— И отвечать на них тоже следует прямо, — настаивал Киль. Он поглядел на Бретта. — Это вопрос постоянно дебатируется между «верными» и политическим лобби. Большинство приверженцев Корабля наверху считают, что передача поста КП морянину равносильна катастрофе. У них и без того слишком много влияния на многие аспекты нашей во всем остальном скучной жизни.

— Молодому человеку трудно понять такую сложную политическую проблему, — сказал Лонфинн с угрюмой усмешкой.

Бретт только зубами скрипнул от его покровительственного тона.

Лонфинн подошел к стене позади Киля, нажал на клавишу, и панель отъехала в сторону. За нею оказался большой иллюминатор, откуда открывался вид на подводный сад с прозрачным потолком и фонтанчиком посредине, где крохотные рыбки сновали меж нежных, ярко окрашенных растений.

— Мне пора идти, — объявил Лонфинн. — Развлекайтесь. Вот это, — он указал рукой на иллюминатор, — не даст вам почувствовать себя взаперти. Я и сам нахожу этот вид весьма отдохновительным. — Он повернулся к Бретту, помолчал и добавил. — Я прослежу, чтобы все необходимые для регистрации формуляры были присланы вам на подпись. Нечего время зря терять.

С этими словами Лонфинн отбыл через тот самый люк, откуда они вошли сюда.