Эффект Марко

Рука взорвалась от боли, причиняемой пораженными нервными окончаниями. Задыхаясь, Рене приблизился к витрине с ножами, не спуская глаз с чернокожего противника, который уже успел нагнуться и подобрать молоток. Очень медленно он поковылял к Рене, прилипнув взглядом к его горлу и занеся молоток над головой.

Негр мог бы просто запустить орудие в Рене, но желал поступить иначе. Он стремился приблизиться к жертве, установить с ней тесный визуальный контакт в момент убийства, это было очевидно.

Тогда Рене ткнул локтем в витрину и вынул оттуда нож, который по длине и весу не уступал упущенному молотку. И все же отступил к стене. Да, он сжимал в руке нож, но в данный момент не хотел применять его по назначению.

Заметив позади себя ручку двери, Эриксен нажал на нее сверху, и в тот же самый миг африканец наскочил на него, прицелившись молотком прямо в шею.

В какой-то момент Рене словно выпал из реальности. Тело отделилось от мозга, конечности – от туловища, истекающая кровью ладонь – от остальной руки. Лишь кулак с ножом жил своей жизнью, обороняя его.

В момент удара Рене вскинул руку с ножом к своей шее, и молоток не причинил ему никакого вреда, зато нож, парировав удар, вонзился в руку нападавшего на такую глубину, что из артерии на запястье фонтаном хлынула кровь.

Чернокожий был обескуражен и попытался отступить, но Рене крепко удерживал его, орошаемый кровью. Молоток грохнулся об пол.

Только теперь он увидел настоящий гнев, пролившийся из разъяренных глаз. Негр пытался пробить голову Рене своим лбом, в то время как из его тела струились потоки крови. Эриксен отвел голову назад, от чего тело налегло на дверную ручку, дверь за его спиной распахнулась, и оба противника повалились на пол примыкавшей комнаты.

Задыхаясь, парень подолгу смотрел на Рене и старался укусить его в шею, но постепенно его движения становились все медленнее, пока он наконец полностью не замер.

Эриксен пробовал отдышаться. Он был уже не юношей и потому в какой-то момент почувствовал, что сердце его вот-вот остановится от пережитого шока и хлынувшего в кровь адреналина. Внезапно, с очередным глубоким вдохом у него возникла реакция на происходящее – и вспыхнуло отвращение. Он отпихнул от себя покойника и лег на спину, уставившись в потолок. Через довольно продолжительное время наконец перевернулся и смог оценить текущую обстановку.

И тут Рене уперся взглядом в пару ног. Две столбо-образные ноги в тяжелых ботинках на шнурках, какими обычно пользуются только путешественники. Медленно он скользнул глазами вдоль ног, прекрасно понимая, что они принадлежали Брайе-Шмидту и что теперь именно в его руки он попал. А значит, все, через что он только что прошел и откуда ему удалось-таки выбраться, – все это было напрасно.

Закрыв глаза, Эриксен сдался на милость судьбе.

«Отче наш, сущий на небесах», – тихо молился он. Столько лет прошло с последней молитвы… Подумать только, что в свой последний день он вспомнил эти слова.

С удивительным покоем, окутавшим тело, он обратил взор на своего палача – и обнаружил, что человек этот сидел в инвалидной коляске и взгляд его был совершенно отсутствующим.

Рене рывком поднялся с пола и едва не поскользнулся в луже крови.

Мужчина, находившийся перед ним, был полностью парализован. Вокруг него на всех полочках стояли пузырьки с таблетками. На подоконнике лежали новые упаковки памперсов. На столе выстроились бутылки с медицинским спиртом, лежали хлопковые полотенца и бумажные упаковки с поролоновыми тампонами, которые обычно применяют в больницах.

Рене поклонился мужчине и заглянул ему прямо в глаза. Абсолютно никакой реакции.

Тогда он перешагнул через тело африканца, взял одно из полотенец и обернул им свою руку, на которой безжизненно повисли два пальца. Он будет разбираться с ними, когда уберется отсюда подальше.

И тут его взгляд упал на зеленую картонную папку, на которой значилось полное имя Брайе-Шмидта и его персональный регистрационный номер.

Рене открыл ее, и буквально первая страница заставила его выпучить глаза.

В журнале черным по белому было написано, при каких обстоятельствах у Брайе-Шмидта случился инсульт. Дата и время прилежно зафиксированы. 4 июля 2006 года. Задолго до начала их авантюры. Так вот почему он никогда лично не присутствовал на собраниях совета директоров… И вот почему африканец, назвавший себя Боем, выдавал себя за него…

Рене покачал головой.

– Интересно, как бы все обернулось, не будь ты в таком состоянии? – громко произнес он, похлопав мужчину по щеке.

Какое жалкое существование он влачил… Эриксен бы предпочел умереть, чем жить таким вот овощем, в который превратился Брайе-Шмидт.

Затем он обошел дом, пока не нашел комнату Боя с уложенным чемоданом, собранным в дорогу. Здесь же лежали и акции, аккуратно перевязанные ленточкой. Рене взял их в руки, на мгновение прижал к себе – и вдруг понял, что оставил по всему дому кровавые следы, не говоря уж о крови, капавшей с руки.