Эффект Мнемозины

– Я часто задаю себе подобные вопросы про движущую силу природы – двойственность. Видимо, моё занятие фотографией способствует этому. Без двойственности качеств вещества невозможна жизнь в принципе. Всё кругом проникнуто двойственностью – начиная с устройства атома и кончая Вселенной.

Видимо, Инга заразилась его, Сергея, сумбуром. Чувствовалась какая-то логическая ошибка, не хватало какого-то элемента, чтобы получилось стройно и красиво. Сергей никак не мог сформулировать проблему, оттого и начинал злиться. А Инга подливала масла в огонь – вместо того чтобы разъяснить, ещё больше запутывала.

«Опять замолчала! Вытягивай из неё…»

– Двойственность? Ты имеешь в виду добро и зло?

– Я имею в виду те силы, что порождают то, что мы называем добром и злом; белое и чёрное, плюс и минус, женское и мужское. Это и есть то, что я про себя называю композицией.

«Час от часу не легче, – начал вскипать Сергей. – Композиция какая-то ещё…»

– Композиция тут при чём? Это же противоположные понятия.

– Противоположные, – согласилась Инга. – Но они дополняют друг друга, и получается композиция – нечто такое, что даёт всему духовное начало. Ведь ты, когда смотришь на фотографию, понимаешь – нравится она тебе или нет. То есть ты пропускаешь фотографию через свою душу, свой жизненный опыт. Если нравится, то композиция удачная.

– То есть добро и зло не борются между собой, а дополняют друг друга? Минуту назад ты сказала, что добро должно победить!

– Борьба идёт, но её результаты мы воспринимаем как добро или как зло.

– Мудришь ты много, – с сомнением посмотрел Сергей на Ингу.

Она словно дразнила его нитью повествования – он никак не мог за неё ухватиться.

– Это – синергия.

– Что за бред ты несёшь? – с негодованием спросил Сергей, услышав ещё один незнакомый термин. Ему надоело каждый раз переспрашивать – «Скажет – и молчит!»

Не хватило Сергею выдержки; его аж подбросило – «издевается, что ли?». Хотелось сказать ещё пару «ласковых» слов, но его внезапное раздражение ушло в пустоту – Инги уже не было рядом.

Сергей остановился на полуслове, огляделся – действительно исчезла.

«Ушла? Ну и ладно, – без особого сожаления подумал Сергей. – Ерунду какую-то несёт… Синергия, двойственность, объектив…Тьфу ты».

Сергей ещё раз на всякий случай оглянулся и двинулся к дому, удивляясь своей раздражительности.

Таков был его первый опыт общения с Ингой во время самостоятельной прогулки. Не очень, надо прямо сказать.

Уже вечером, сидя в кабинете у отца «на приёме», они поняли не только природу его раздражительности, но и алогичность слов Инги.

– Отец. Я не понял ничего, что она хотела мне сказать.

– Это нормально. Процессы в твоём мозгу только-только начинают движение к восстановлению твоей памяти. Поэтому такой сумбур. Не волнуйся. Это просто идёт наладка контакта между вами.

– Контакт, едрён-батон. Если она так будет рассказывать – я не скоро ещё что-либо вспомню.

Вадим Аркадьевич снисходительно улыбнулся:

– Ну, так бывает. Когда из-под крана выливается больше воды, чем может пропустить слив – раковину начинает затапливать. Так и здесь – ты привыкаешь к самому себе, как бы…

– Ты точно уверен, что это нормально?

– Уверен. Если всё было так, как ты сказал, то нормально.

– Всё, что запомнил, я рассказал тебе. Не гарантирую дословность – я не могу дословно пересказывать откровенную бредятину. Какое-то логическое несоответствие.

Вадим Аркадьевич про себя с удовлетворением усмехнулся – «Над этой, как ты выразился, бредятиной ты, Серёжа, и работал в последнее время».

– Вот, Серёж, правильно. Ты почувствовал этот конфликт. Помнишь, я тебе его показывал на примере домино? Вот оно и есть – «логическое несоответствие».

Глава двадцатая

День десятый

Археология

– Любопытно, да, пап? Мама поехала на Джангуль, а ведь Инга упоминала о нём…

– Может, мы обсуждали с Олей эту поездку, а ты краем уха услышал…

Вадим Аркадьевич проехал ещё немного и остановил машину.

– Ну и ветрюга. Неужели мама может рисовать в такую погоду?

– Если человек любит что-то, то какое для него имеет значение, какая погода? Но ничего; сейчас вниз спустимся, там не будет дуть вообще…

«Хм… И это где-то я уже слышал… Тоже краем уха?»

Сергей вылез из машины и осмотрелся.

Две петляющие колеи вели вперёд. Чуть подальше они вдруг исчезали, потом появлялись вновь: несколько балок разнообразили плоский, как стол, пейзаж.

Очевидно, почему это место называется урочищем – когда-то здесь были ступени, чтобы какой-то исполин мог бы спуститься к морю, образно говоря. Теперь этот спуск пришёл в запустение; каменная кладка разрушилась от морских волн и ветра, занеслась землёй, и к её разрушению присоединился растительный мир.

Белый известняк и пробивающаяся к свету свежая трава придавали пейзажу нарядность, несмотря на кислую погоду. Как только солнце появлялось из-за туч и тени ложились на склоны оползня, живописность места возрастала в разы.

– Ого! Как красиво! – не мог скрыть своего восхищения Сергей. – В какую сторону пойдём?