Эффект наблюдателя

Роман мысленно провожал из в путь и думал о том, что сейчас он сам, подобно этим крошечным пилотам, летит, подхваченный внезапным вихрем событий куда-то к таинственным горам, где в райском уголке, с мистическим названием «Архыз» его ждёт сверкающая первозданной чистотой река, бриллианты звёзд тёмного южного неба и где он, возможно, станет свидетелем величайшего в истории открытия, значение и последствия которого ни один человек в мире пока не в состоянии оценить.

Мимо проносились белые стволы берёз, спешно перекрашивавших свои листочки в жёлтый солнечный цвет, в последней попытке обратить на себя взор неумолимо холодеющего светила, а рядом, как бы укоряя их за легкомыслие и суетливость, темнели суровые ели, покорно опустив к земле тяжёлые ветви. Ромка незаметно помахал им рукой, прощаясь с ними, как с лучшими друзьями перед дальней дорогой. Ведь они и были ему настоящими и самыми близкими друзьями в долгие годы его странствий по подмосковным чащам. Ещё достаточно яркие, но уже как-то по-осеннему прохладные лучи пронизывали небольшие серые облака, рваными лохмотьями то тут, то там разбросанные по бледно-голубоватому небу, и лишь черные клинья перелётных птиц, словно стрелы, изредка разрезали их, так же как и Ромка, устремившись туда, куда ещё не дотянулось холодное дыхание неотвратимо надвигающейся осени.

Постепенно хрупкие белые стволы застенчивых берёз стали встречаться всё реже и реже, пока совсем не пропали, отступив перед сплошной темнотой елового частокола, но вскоре ржавые мачты гордых корабельных сосен звонкой барабанной дробью взорвали их дремучую тишину, и на место угрюмой и молчаливой подмосковной чащи кавалеристским наскоком ворвался стройный рыжий удалец – сосновый бор.

– Ну, наконец-то! – с радостным вздохом воскликнула Алина.

– Ты это о чём? – удивился Роман, незаметно поглаживая свое главное сокровище – золотой гиперкуб, свисавший на шёлковом шейном шнурке, прямо до середины его груди, к самому сердцу.

– Я о соснах, – не оборачиваясь назад к Роману, ответила она. – Я так рада, что мы, наконец-таки выбрались из этих мрачных околомосковских дебрей в нормальный, светлый лес. Как же я по нему скучала! Ненавижу ёлки и березы! Особенно берёзы!

– У тебя проблемы с берёзами? – засмеялся Роман. – Берёзка это же наше, национальное русское дерево! Оно светлое, тонкое, изящное. Какие могут быть проблемы с берёзами?

– Берёзы, – возразила она, – растут по всей Европе, а не только у нас, так что ничего национального в них нет, а что до тонких и изящных, так это скорее ивы, чем берёзы. А по поводу их светлости я тебе вот что скажу: светлым и солнечным должен быть сам лес, а не ствол. Лично я ничего очаровательного и прекрасного в них не вижу, наоборот – по мне, так эти белые стволы больше всего походят на вампиров-зомби, с содранной кожей, которые повыползали из могил и ищут свои жертвы.

– Ну, ничё се у тебя ассоциации! – присвистнул Саня, нервно поглядывая в боковое зеркало.

– Да ты что, Аль! – возмутился Роман. – Как ты можешь такое говорить? Для нас – русских людей берёзы своим светом путь в лесу освещают сквозь заросли и буреломы, как свет в конце тоннеля…

– Ты хотел сказать, – перебила его Алина, – для вас, северных людей, а я южанка. Не забывай об этом. Я в этой белизне вижу не свет, а отсутствие жизни, как в синюшной коже утопленника. Вот где начинается настоящая жизнь! – и она указала на сосновый бор по обочинам дороги. – Посмотри: сколько света, красок, солнца, радости! Не то, что унылая безнадёга подмосковных буреломов с тусклыми ёлками и бескровными берёзами.

– Не нравится лес, не ходи туда, – нервно бросил Саня, с нарастающим раздражением всё чаще заглядывая в боковой зеркало.

– А я и не хожу, – с высокомерно выпячив губу, парировала Алина, – не царское это дело – по чащобам шляться!

– А ты у нас царица? – удивился Саня.

– Я не царица. Я богиня! – гордо заявила Алька. – И, если ты отказываешься признавать меня богиней, значит, у нас не совпадают религиозные убеждения. А что ты всё в зеркало смотришь?

– Да тут какой-то Джеймс Бонд за нами тащится уже третий час, на нервы мне действует.

– Почему Джеймс Бонд? – удивилась Алька.

– Потому что номера посольские, – снова заглядывая в зеркало, ответил ей муж.

– Точно шпион, – уверенно заявил Ромка.

– Тогда это – шпион-дегенерат, – покусывая усы, возразил ему Александр. – Психически адекватные шпионы стараются раствориться в толпе, одеваются неброско, ездят на неприметных машинах, и так, чтобы их не видно было. А этот чудик едет следом за нами нагло и открыто, на спортивном «Форде», да еще и с антикрылом! Спрашивается: на фига покупать спортивную машину, с антикрылом, чтобы потом ползти на ней за караваном других машин? Лихачи, покупающие спорткары для того их и берут, чтобы гонять с ветерком, а этот нудно ползёт, как черепаха. Уже бесить меня начал! Хоть бы обогнал, что ли, – и он снова взглянул в зеркало.