Эффект негативности. Как способность замечать плохое трансформирует нашу реальность

Наш мозг настроен скорее замечать плохое, а не хорошее, и мы продолжаем видеть проблемы, несмотря на позитивный уклон жизни.

Гилберт отмечает: «Когда мир становится лучше, мы критикуем его сильнее, и это может привести к ошибочному выводу, что лучше вообще не стало. Кажется, прогресс, маскируется».

Это «обусловленное распространением изменение концепта», как называет его Гилберт, помогает объяснить тренд, замеченный нами в публичных речах. Хотя продолжительность жизни растет, и мир становится безопасней, мы все больше переживаем из-за гипотетических угроз человечеству. Наши предки разумно боялись умереть молодыми, но в целом они не переживали, что погибнут все остальные. Мы принимаем долголетие как должное, но представляем терроризм, ядерное оружие или изменения климата «экзистенциональной угрозой» цивилизации или жизни на Земле. Кажется, что есть обратный закон страха: чем отдаленнее опасность, тем апокалиптичнее предупреждения. Благодаря безопасности и процветанию у нас есть время поволноваться, и торговцы страхами это используют.

Торговцы плохим

Современный мир постоянно будет в кризисе, потому что его богатство и свобода создали индустрию кризиса. В эру сельского хозяйства общество могло поддерживать нескольких интеллектуалов, обычно обязанных королевским патронам, которые не приветствовали критику своей политики. И точно не собирались платить кому-то, чтобы предупреждать население. Основными фаталистами были священниками, смышленые, как политики, и уверенные, что нужно придерживаться духовного кризиса. Они предупреждали о Судном дне Бога или личном судном дне для грешников (кризис ада). Но после Промышленной революции демократия и образование распространились по Европе, и возник новый класс светских фаталистов с их таблицами, теориями и печатной прессой.

Они переросли в индустрию журналистов, политиков и широкого набора «экспертов» академических наук, научно-исследовательских центров, корпораций и некоммерческих организаций. Когда что-то идет не так, или кажется, что все плохо, они объявляют о невиданной ранее угрозе.

Им не хватает терпения для анализа долговременных трендов, и они не верят, что у людей, возможно, уже есть способы решения этой проблемы.

Без руководства экспертов катастрофы не избежать.

Они используют современные события, чтобы подогревать древние эмоции, например ксенофобию, необходимую для выживания наших предков. У городов Ур и Иерихон были веские причины во времена Ренессанса отгородиться стенами от мира: они защищались от иностранных армий. Такой угрозы в Северной Америке больше нет, но политики-ксенофобы все еще могут подогреть энтузиазм желающих построить стену на южной границе Америки. США – военная суперсила мира уже семьдесят лет, в удивительно спокойное время, но эксперты все время беспокоятся о «ракетном отставании» или «окне уязвимости», или других предполагаемых угрозах. Был краткий перерыв в начале 1990-х, когда Советский Союз распался и согласился уничтожить три четверти своего ядерного арсенала. Но даже без достоверного военного соперника американские эксперты ловко нашли новую причину для беспокойства. Такие маленькие страны, как Иран и Ирак, внезапно стали огромной угрозой, а терроризм выдвинули на уровень постоянного кризиса после атаки 11 сентября 2001 года. Угроза терроризма ничто по сравнению с Советским Союзом, но траты на национальную оборону и повышение безопасности все равно выросли. Когда у торговцев кризисом нет причин переживать из-за иностранных врагов, они всегда могут найти угрозу внутри страны. Например, выделяя членов непопулярных групп. Наш негативный уклон губит самую ценную идею в американской социальной науке: «гипотезу контакта», которая отмечает, что предубеждение между группами можно легко преодолеть, если те вступят в контакт. Социологи разумно полагали, что раз предубеждения против группы аутсайдеров вызваны невежеством, то их можно преодолеть, когда люди познакомятся. Но, проверив теорию в сообществах с высоким этническим разнообразием, исследователи увидели обратное. Высокий уровень предубежденности был именно в районах, где проживали бок о бок разные группы.

Объяснение этому появилось в недавних исследованиях в Америке и Австралии. Как было предсказано в «гипотезе контакта», белые, позитивно общаясь с меньшинствами – черными, мусульманами или австралийскими аборигенами, – и правда, теряли часть предубеждений. Но хотя в основном контакты были позитивными, суждение людей искажала власть плохого.

Каждый негативный опыт отдельного человека портил общий эффект.