Эффект негативности. Как способность замечать плохое трансформирует нашу реальность

Ностальгия – это не просто думы о приятном прошлом. Она помогает сделать ярче настоящее и будущее. Исследователи обнаружили, что развитие позитивной психологии помогает как телу, так и разуму, судя по сократившемуся количеству сердечно-сосудистых заболеваний и общему моральному состоянию человека, который доволен своей жизнью и с оптимизмом смотрит в будущее.

Хорошие открытия, естественно, не привлекли столько же внимания, сколько плохие. Но мы оптимистично полагаем, что и это может измениться.

Диета из минимума плохого

Все новые коммуникационные технологии встречают подозрением, особенно политическая и интеллектуальная элита. Сократ жаловался, что письмо ослабляет способность человека запоминать. Правители Османской империи запретили печатный станок, который угрожал религиозному истеблишменту и работе традиционных писцов, а лидеры католической церкви не допускали еретические книги. Газеты обвиняли в социальной изоляции людей. Радио ругали как инструмент демагогии, а телевидение описывали «бескрайней пустошью».

Когда эта пустошь изменилась в 1980-х и 1990-х, уступив место сотням кабельных станций и миллионам веб-сайтов, технофобы стали предсказывать катастрофы.

Как считал часто цитируемый профессор «экологии СМИ»: «Информационная революция превратила Америку в «тоталитарную технократию» без малейшего понимания цели или значения».

Книги вроде «Смог данных» и «Веселимся до смерти» предупреждали о «перегрузке информацией» и оплакивали бестактность современных СМИ: магазины на диванах с предложением циркониевых колец, бесконечная информативная реклама, шоу с демонстрацией тела, астрология и порнозвезды.

Фаталисты неизбежно привлекали много внимания, но оставался один известный оптимист Джордж Гилдер. В 1990 году, когда интернет еще был убежищем нескольких гиков, он опубликовал книгу «Жизнь после телевидения». Название в то время казалось абсурдным, учитывая огромные аудитории СМИ и кабельных каналов. Но Гилдер радостно предсказывал их упадок. Когда в середине 1990-х распространился Интернет, Гилдер предрек золотой век сферы развлечений. «Когда я спорю с представителями телевидения, – сказал он в 1997 году, – они потом подходят ко мне и говорят: «Послушай, ты не понимаешь. Людям нравится то, что мы показываем. Мы провели опросы рынка и поняли, что зрители – болваны». Ну, я тоже болван, когда дело касается традиционного телевидения. Надо сильно постараться, чтобы найти нечто хорошее, а если получится, программа, скорее всего, не будет мне интересна. Телевидение – самое примитивное средство массовой информации, будь у него 50 или 500 каналов. Вы никогда не пойдете в книжный магазин, где всего 500 книг. В книжной и журнальной индустрии 99,7 % товара по определению не для вас, и таков же интернет. Именно здесь можно найти что-то лично для себя, а не общие темы, которые обычно связаны с сексом и сенсациями».

Оптимизм Гилдера подтвердился. Каналы процветали, а интернет созревал, позволяя людям выбирать, что посмотреть на Netflix, Amazon и YouTube. В сетевом телевидении настала эра утонченных драм, комедий и документальных фильмов. Конечно, было и много мусора, но теперь появились более интересные и сложные эпические сериалы. Раньше на экранах никто такого не видел. Телевидение превзошло кинотеатры, как инновационное средство, когда руководители сетей потеряли власть над передачами. Люди не хотели только смотреть однотипные ситкомы или покупать циркониевые кольца. Получив такой шанс, они смогли оценить качество.

Теперь этой эволюции подвергаются и социальные сети.

Свободные от олигополии[30] старых СМИ, люди находят новые источники новостей, и снова звучат предсказания катастрофы.

Радиоведущие и политики открыто порицают рост числа «фейковых статей», которые якобы влияют на выборы, как и «идеологические силосные ямы», и «замкнутый мирок», якобы поляризующие публику. В Америке и Европе призывали контролировать Google, YouTube, Facebook, Twitter и другие социальные сети. Но снова пессимисты преувеличивают проблему и предлагают ошибочное решение.