Эффект Нобеля

– Други! – обратился царь к внемлющему войску. – На великое дело сподвиг нас Господь. Вознесем молитву Всевышнему за успех, дарованный сегодня! Три дня вам на разграбление! Берите все, что сможете унести. Царская же доля – ни единыя медница, ни полон, ничего! Токмо Едигер, знамена царские, да пушки градские.

Молодежь с улюлюканьем бросилась врассыпную, свита и ветераны не шелохнулись.

– Где воин, пленивший хана? – Царь обвел взглядом дружину.

Из мечети вышел Дмитрий, ведя за руку женщину, вновь закрывшую личико платком. Иоанн подошел, сердечно обнял князя, похлопал по спине:

– Спасибо, друже! Получишь награду великую. И храбрецы твои славные век проживут в богатстве и здравии!

– Благодарю, государь. – Палецкий потупил голову. – Но только одна награда мила мне. Дозволь забрать эту женщину из ханского гарема.

Развеселый царь выдержал паузу – давно не приходилось слышать столь малой просьбы. Откинул платок избранницы и… растворился в омуте бездонных глаз. Застыл, как истукан, краснея лицом, погружаясь в любовную трясину.

– Друже Дмитрий, – прошептал царь, – бери всех. А эту оставь мне. Царицей будет.

– Нет! – вспыхнул Палецкий, отпихнул царя, выхватил меч. – Моя!

Князь толкнул женщину в мечеть, захлопнул дверь, прижался спиной.

– Моя!

Иоанн IV потер саднящее плечо, сбросил оцепенение, вспыхнул, как башкирская нефть.

– Царю перечишь?!

– Моя! – орал Дмитрий, размахивая окровавленным мечом.

Пахнуло знойной грозой. Царь кивнул – на отступника кинулись телохранители. Палецкий защищался с остервенением берсеркера, раня друзей, кровоточа ранами. Рычал медведем, но не подпускал к дверям.

– Довольно! – крикнул Иоанн.

Охранники отступили. Царь приблизился, сладкая улыбка заиграла на челе, полился елей увещеваний:

– Негоже тебе проявлять силушку на моих людях. Твоя! Быть по сему. Давай обнимемся, как верные товарищи.

Палецкий отбросил меч. Обнялись, как равные, долго не выпуская друг друга. В обугленных лицах окружающих читалось одобрение.

Иоанн осторожно вынул кинжал и вонзил в спину князю. Дмитрий охнул, с укоризной глянул на царя, медленно осел на колени.

– Так и стой! Знай свое место! – рявкнул самодержец и развернулся к окружающим. – Чего застыли?! Казань пала! Город ваш!

Ветераны понуро побрели прочь.

Иоанн пнул загораживающего путь князя. Палецкий повалился на бок, закатил глаза, душа рассталась с телом. Царь бережно, как реликвию, извлек из полумрака женщину.

– Как зовут тебя, прелестница?

– Сююмбике. – Лукавые глазки потупились.

Иван Глазатый краем уха уловил шепоток Курбского Воротынскому:

– «Религия его погубит, религия». Бабы его погубят.

ГЛАВА V

Интервью

Вера Гольц спешила в «Лагуну нищих» – элитный поселок на берегу моря. Высокие заборы уходили в воду, отгораживаясь от соседей и общественных пляжей. На небольшом клочке прибрежности расставились дома в виде признанных и непризнанных чудес света. Величавые Пирамиды соседствовали с Тауэром, Эйфелева башня с Колизеем, чуть поодаль достраивалась Статуя Свободы.

Лугинин отказался давать интервью сразу после матча – уехал праздновать, пообещав удовлетворить журналистское нетерпение через пару дней.

Желтое такси проехало вдоль красного забора, остановилось у резной двери с подковой.

На заднем сиденье Вера подкрасила губки, покрутила челкой в дамское зеркальце:

– Сколько с меня?

Таксист полуобернулся.

– Это ваша десятая поездка, так что бесплатно.

– Вот и славно. – Вера захлопнула складное зеркало.

Журналистка потопталась на шпильках, оттянула у талии черно-вечернее платье. «Вот дура, вырядилась, как на прием к английской королеве! Хорошо хоть еще не обед, а то бы сжарилась. Ну да ладно, Лугинин – видный мужчина, к тому же, холостяк. Может, что и обломится, хотя вряд ли».

Тоненький пальчик потянулся к домофону.

– Вера Гольц? – Наддверная камера рентгеном просканировала посетительницу.

– Да! Меня уже ждут? Как приятно!

– Входите.

Дверь мягко распахнулась. Сделав шаг, Вера наткнулась на широкую грудь Константина Петровича.

– О-о! Меня встречает личный телохранитель олигарха. – Гостья закатила глазки.

Охранник жестом пригласил следовать за собой.

Вера прошла в сопровождении по ухоженной аллее с копошащимся в кустах садовником. Константин Петрович сдержанно распахнул дверь особняка, пропуская журналистку вперед.

Диктофон привычным движением вынырнул из сумки, прильнул к губам владелицы.

– Итак, мы в логове серого кардинала Калтыга, а возможно, и больше. За глаза его называют Богом. Обращает на себя старомодность обстановки…

Охранник непринужденно выхватил прибор, мгновенно справился с отключением. Аппарат исчез в кармане пиджака.

– Аудио- и видеозапись исключены из соображений безопасности. Диктофон получите на выходе, – едва разжались плотно сомкнутые губы человека, умеющего молчать.

– И что мне теперь делать?! Ручкой записывать?

– Не хотите писать – запоминайте.

– Веселенькое интервью получится! Ладно, куда идти?

– Сначала сюда. – Жилистая рука указала на комнату. – Мы должны вас обыскать.

– Точнее облапать. – Настырная особа хихикнула. – Но я не против.

Константин Петрович полубрезгливо оглядел тельце журналистки.