Эффект предвидения

Больше в комнате никого не было, только она. Красться и осторожничать больше было незачем – женщина была мертва. Он понял это сразу. По брызгам крови на светло-сером костюме, по желто-синему опрокинутому лицу, по остекленевшим остановившимся глазам.

В бога душу мать!

Булатович спрятал пистолет и склонился над убитой. Вот и все. Егора нет, сумел-таки уйти. А это, судя по всему, и есть его приемная матушка Ольга Валентиновна, детский психиатр, отличнейший специалист, мир вашему праху.

Скрипнула половица. В проеме появился Замятин.

– У меня пусто, у тебя, я так понимаю, тоже… Фу ты черт! Еще один труп. – Димыч подошел к креслу. – А он просто стахановец, этот Егор Осинцев. Шустрый мальчуган. Огнестрел?

– Нет, череп проломил, ублюдок.

– Осинцева Ольга Валентиновна?

– Наверняка. – Алексей поднялся. – Куда же он мог деться? Неужели старушка чего-то попутала?

– Могла. – Замятин почесал лоб дулом пистолета.

– Подожди… Черт! Балкон! Штора качнулась. Ну конечно! – Булатович бросился из комнаты.

Дверь на балкон была слегка приоткрыта.

– Вот и все. Так и есть.

Замятин вышел на балкон, посмотрел вниз, перегнувшись через перила.

– Оно, конечно, высоко и сложно, никаких уступов, только труба водосточная. Но теоретически возможно. Особенно если выбора другого нет.

– Он наблюдал за мной, когда я с бабулькой разговаривал. А как в подъезд мы вошли, бросился в прорыв. Точно.

– Да, ушел, считай, прямо из-под носа. Отчаянный малый. Ладно, что делать будем? Надо бригаду вызывать и порадовать наших новым трупом. И за соседкой снизу сходить, пусть опознает убитую.

Убитую опознали. Как и следовало ожидать, ею оказалась Осинцева Ольга Валентиновна. Навскидку определили и время, когда наступила смерть: приблизительно около восьми вечера в воскресенье.

Эксперты деловито сновали по квартире, по крохам пытаясь воссоздать картину преступления. Булатович сидел на кухне и курил. В сущности, можно было и уезжать. Все, что следует выяснить здесь, выяснят и без него, просеют сквозь мелкое сито контакты убитой и убийцы, выявят адреса, куда мог бы податься Егор. Нечего ему здесь делать. Выкурит сейчас последнюю сигарету, и вперед.

– Федорыч! – В кухню вошел Замятин. – Чего сидим, чего ждем? Поехали?

– Да, сейчас.

Замятин остановился у застекленного кухонного шкафчика, обозревая полки. Взгляд его остановился на банке «Амбасадора».

– Может, по кофейку сообразим. Пока суд на дело.

– Ну ты даешь! Ты бы еще водочки предложил выпить из запасов убитой.

– А что? – Замятин усмехнулся. – Можно и водочки. – Он открыл холодильник. – О, да здесь вон и коньячок имеется. Причастимся? Хозяевам-то напитки уже без надобности.

– Прекрати, Дим. – Булатович толкнул дверцу холодильника носком ноги. – Знаешь, я все-таки никак не могу понять, за каким чертом Ольге понадобилось Аню из больницы выкрадывать и к себе везти. Осинцев ладно, с ним все ясно: псих. Но Ольга? Ничего не понимаю. И потом, ну хорошо, привезла ее Ольга сюда, а дальше-то она куда делась? Если ее выкрали для того, чтобы убить, зачем было такую сложную комбинацию устраивать? Шлепнули бы в больничном парке, и все, или в палате. Ну а если не убить, а например, для выкупа, то Аня бы здесь и была.

– Может, у них еще какая-нибудь квартира есть, туда и повезли.

– Но сначала-то привезли сюда, соседка видела. Какой смысл ее сюда было тащить, если другая квартира имеется?

– Да чего ты так переживаешь? Вот найдется Соболева, сама все и расскажет: где была, что делала, зачем ее злая тетя из дурки спионерила? Проще нужно быть, Алексей Федорович. Вечно ты все усложняешь.

– Найдется, расскажет. А если не найдется? Или найдется в таком виде, что сказать уже ничего не сможет? Мне, между прочим, а не тебе с ее мужем объясняться придется. И Осинцев опять же. Сбежал. А кто в этом виноват? Я. Если бабка ничего не перепутала, а такие обычно не путают, смысл их жизни в том и состоит, чтобы за соседями следить и быть в курсе их передвижений по жизни, так ведь, получается, я его упустил, из-под моего носа он скрылся.

– Да не убивайся ты так, найдем мы Осинцева. Паспорт его в квартире обнаружили, значит, он смылся без документов, из города ему уехать не удастся. Машина Ольгина у подъезда стоит, пешком драпанул. Далеко не уйдет. Ориентировки по городу разослали. Найдем, не беспокойся.

– Алексей Федорович, – в кухню заглянул сержант Журавлев, – можно вас на минуточку. У нас тут такое!

– Ха! – хмыкнул Замятин. – НЛО, наверное, в кладовке обнаружили или Осинцева, ползущего по водосточной трубе назад, в квартиру, к убиенной матушке в объятия. Или…

Но Булатович уже его не слушал. На ходу посоветовав заткнуться, он прошел с Журавлевым в прихожую. Оба опера и эксперт Степанов столпились у раскрытого шкафа-купе.

– Вот, посмотрите. – Сержант указал рукой на шкаф.

Булатович заглянул внутрь, но ничего интересного не увидел. Шуба, зимняя куртка, серый плащ висели на плечиках в ряд. Ну и что тут такое? Шкаф как шкаф, одежда как одежда.

– Так не видно почти. Вы потрогайте рукой здесь. Чувствуете?

– Чувствую. А вот, теперь и вижу. Дверь?