Эффект присутствия

Приближаясь по сложному лабиринту коридора старой части здания УВД к сорок девятому кабинету, занимаемому МРО, Валера с тоской подумал, что прежде чем попасть на рабочее место, ему предстоит повозиться с неисправным дверным замком. Новый замок, малеевский «секрет», они достали на заводе месяца три назад, и с тех пор не могли выкроить времени, чтобы его врезать.

Однако, подойдя к кабинету, Петрушин к своему вящему удовлетворению обнаружил его открытым. Задачу по проникновению в помещение решил Володя Сутулов, пришедший сегодня на службу раньше напарника. Майор находился в кабинете не один, из приоткрытой двери, кроме его резкой, спотыкающейся речи, доносился игривый женский голосок.

— Приветствую, — заходя из предбанника в кабинет, сумрачно сказал Валера корреспондентке «Уездного обозрения» Голянкиной, отхлебывавшей кофе из кружки за его столом.

— Здравствуйте, Валерий Гербертович, — остроносая тощенькая журналистка встретила усача самой лучезарной из своих улыбок.

Петрушин выложил на стол одна на другую две пачки «Есаульских»: нераспечатанную и полупустую, сверху пристроил зажигалку. Молча сняв верхнюю одежду, убрал ее во встроенный шкаф. Он не выносил, когда люди лыбились без причины, демонстрируя показные приязнь и жизнерадостность.

«Чего ты, галка, с утра зубы тут сушишь? С понтом, рада мою похмельную морду видеть?» — Валера закурил, пришло время.

— В…в-вот, В-валерий Г-гербертович, у н-нас гл…г-главный по э-этому у-убийству, он т-тебе в-все и ра…ра…расскажет, — переведя стрелки на напарника, Сутулов свалил на утреннюю сходку к начальству.

Он считался в отделении за старшего, хотя они с Петрушиным и состояли в равных должностях. Межрегиональное отделение лишилось ставки начальника в девяносто четвёртом году, когда угорел на трёх эпизодах мошенничества хороший парень Ваня Пшеничный. Сутулову, выпестовавшему у себя под носом коррупционера, едва не дали под жопу коленом. Отделавшись понижением, он сначала радовался, но потом, когда испуг прошёл, поддав, начинал нудеть, что зря согласился написать рапорт о переводе на нижестоящую должность, теперь ему сроду не получить «подполковника». Валера признавал над собой номинальное начальство Сутулова. Как-никак, тот имел за плечами Горьковскую высшую школу МВД и пятнадцать лет оперативной работы.

— Разрешите? — Валера выметающим жестом обозначил Голянкиной намерение занять своё законное рабочее место.

— Конечно, конечно, — журналистка выскользнула из-за стола.

Усевшись, Петрушин оторвал листок от перекидного календаря, вытер им сырой полумесяц, оставшийся от кружки Голянкиной на оргстекле, покрывавшем столешницу. Затолкал листок в переполненную мусором пластмассовую корзину. Туда же вытряхнул пепельницу.

— Валерий Гербертович, — корреспондентка пристроилась сбоку на стуле для чистых посетителей.

Пьяной урле и прочим бродягам, частым гостям сорок девятого кабинета, предназначался стоявший в углу низкий из-за отсутствия ножек диванчик, обтянутый вытертым кожзамом непонятного цвета.

— Валерий Гербертович, — Голянкина смотрела умильно, — а мне Владимир Борисович сказал, что вы можете сообщить несколько слов по поводу динамики раскрытия двойного убийства.

Петрушин очень медленно повернул крупную голову в сторону журналистки. Выражение лица его оставалось непроницаемо-мрачным. Он поднес к усам сигаретку, затянулся и равнодушно переспросил:

— А чего Владимир Борисович сам не рассказал про эту, как ее… динамику?

— Так вы же работаете по этому преступлению!

— По нему много кто работает, — Валера придвинул к себе пепельницу, сплюнул в неё, после чего макнул в слюну окурок, который коротко прошипел.

— Тогда хотя бы подтвердите или опровергните информацию о причастности к этому убийству авторитета по кличке Клыч? — Голянкина впилась глазами-буравчиками в лицо опера, пытаясь не пропустить его реакцию на услышанное.

Но с Валерой Петрушиным такие дешёвые номера не проходили, он остался погружённым в природную флегму. Можно даже было предположить, что он задремал, причем надолго. У непоседы журналистки не нашлось контрманипуляции против толстокожего Валеры, она вскочила, стала закручивать вокруг шеи длинный вязаный шарф с бахромой.

— Спасибо, капитан, вы очень любезны! Вот вам свежий номер нашей газеты с программой. Ещё вот чайку можете попить или кофейку, я принесла вам тут, не побрезгуйте… До свидания! Пойду к вашему начальству… А что делать?

— Попутного ветра, — Валера остался сумрачен.

Но как только за Голянкиной стукнули двери, сначала — кабинета, потом — тамбура, он поднялся, прошел к тумбочке, втиснутой между столом Сутулова и диваном для жуликов, и воткнул в розетку вилку электрочайника. Вынул из нарядной коробочки пакетик чая Akbar, сосредоточенно сопя, размотал нитку, опустил «утопленника» в кружку. Потыкал указательным пальцем в золотистые пакетики кофе «Петровская Слобода».

«С паршивой овцы хоть шерсти клок», — рационально подумал.