Эффект присутствия

Саша из трёх последних выходных трудился два, субботу и воскресенье главным образом обрабатывал текучку. У милицейских следователей по трем делам истекли сроки задержания подозреваемых в порядке статьи 122 УПК РСФСР, Кораблёв рассмотрел эти три ареста. Заключение под стражу двоих злодеев, грабителя и баклана, порезавшего соседа, не работавших, злоупотреблявших спиртным, имевших в прошлом проблемы с законом, Саша санкционировал влёт. Третьего, совершившего кражу солений-варений из подвала многоквартирного дома, пожалел. Восемнадцатилетний пацан, месяц назад достигший совершеннолетия, раньше ни в чем предосудительном замечен не был, жил с родителями, учился в ПУ-15 на каменщика. Повоспитывал его Кораблёв и оставил на подписке о невыезде.

Ещё он до отупения штудировал милицейские уголовные дела, оконченные производством — остатки от предновогодней штурмовщины, да несколько в просвет между праздниками принесли. Приученный в прокуратуре к порядку и аккуратности при производстве предварительного следствия, Саша поражался, как небрежно сляпаны дела коллегами из органа внутренних дел. Они довольствовались минимумом доказательств, в большинстве случаев собранных во время дежурных суток, по ряду дел обвинение представлялось вообще недоказанным. Юридическая квалификация содеянного преступниками вызывала сомнение в каждом втором случае, формулировки обвинений корябали глаз — в каждом первом. И самое главное: почти всё делалось тяп-ляп и абы как, практически все поданные к столу блины выглядели первыми, тяжёлыми, пригорелыми сверху и сырыми внутри, кушать их не хотелось.

Начальник СО Лаврова Людмила Гавриловна, полковник юстиции с двадцатипятилетним стажем, пробивная, как стенобитная машина, громогласно объясняла новоиспеченному и.о. заместителя прокурора при сдаче годовых отчетов:

— Александр Михайлович, у нас же конвейер, один — рукав пришивает, другой — пуговицу! Семьсот дел за год мы только в суд направляем, а возбуждаем — две с половиной тыщи! Поэтому не до красоты нам, Сань, нам лишь бы конвейер не останавливался, лишь бы продукцию выдавал!

Тогда Кораблёв, экономя драгоценное время, смолчал, зная, что характер не позволит ему мириться со сложившимся халтурным подходом к следственной работе.

Поэтому по результатам бдений в выходные дни исполняющий обязанности заместителя прокурора утвердил обвинительное заключение только по одному уголовному делу, в семь напихал закладок для исправления недочетов в рабочем порядке, а одно, в котором нарушения норм материального и процессуального закона оказались вопиющими, возвратил для дополнительного расследования официально. Саша предвидел реакцию Людмилы Гавриловны на «доп» в самом начале года, но зарёкся, что прощать такие косяки не будет. Иначе сядут на шею. Многоопытный Виктор Петрович Коваленко, в общем и целом положительно относившийся к милиции, во времена своего замства частенько повторял, что «мента, куда ни целуй, у него везде — жопа». Присказка была, конечно, не для ушей эстета, но во многом резонная.

На сваленную в углу кабинета гору дел, приостановленных производством в связи с неустановлением лиц, совершивших преступления, Кораблёв лишь с ужасом глянул, оставив их чтение на потом. Среди кипы «глухарей» имелось немало дел, раскрытых наполовину, по которым у следователей просто не хватило времени, чтобы довести их до ума. Решения о приостановления следствия по таким «глухарям» следовало отменять, возвращать дела в СО и контролировать ход расследования по каждому, потому как возвращаться к уже пройденному не в характере любого «гомо сапиенс», а уж тем более — стоящего у непрерывно движущегося конвейера и лихорадочно выполняющего операции по вновь совершенным преступлениям.

Сделал Саша несколько телодвижений и на другом участке прокурорского надзора: за законностью регистрации заявлений и сообщений о преступлениях. Традиционный способ укрытия преступлений от учёта заключался в принятии незаконных решений об отказе в возбуждении уголовного дела. Перед праздниками Кораблёв притащил из канцелярии в свой кабинет две тяжеленные вязки с милицейскими «отказными», в каждой пачке — по полсотни материалов. Просмотрел он только третью часть одной из вязок. Если исходить из требований, предъявляемых прокуратурой области, отменять нужно было каждое решение по причине неполноты проведённых проверок или плохо выписанных итоговых постановлений.

А что может выписать замордованный текучкой опер, окончивший парнокопытную среднюю школу милиции, или сельский участковый, в одиночку обслуживающий два десятка удаленных населенных пунктов?