Эффект присутствия

Намёк был более чем прозрачным. Их трёхлетним отношениям пришел конец с появлением в жизни Кораблёва Оли Соболевой. В Эльвире Сашу устраивало многое. Она обладала лёгким характером, умела прощать обиды, имела отдельное жилье в виде комнаты в коммуналке, доставшейся после умершей бабушки. Не по душе было единственное — Эля слишком хотела женить его на себе. В последнее время это желание сделалось у нее идеей фикс. На тему узаконения отношений девушка говорила даже во время секса. В результате Саша стал уклоняться от свиданий, ссылаясь сперва на занятость, после — на плохое самочувствие, затем — на скверное настроение, пока в один из воскресных дней они не столкнулись нос к носу в парке культуры и отдыха ордена Ленина экскаваторного завода. Кораблёв фланировал по центральной аллее под ручку с броской, модно и дорого одетой девицей, а Эля покупала племяннику сахарную вату на палочке. В первый рабочий день с Сашиной стороны последовали объяснения, перемежавшиеся со сдержанными извинениями, а с Элиной — слезы в три ручья, базарные ругательства и страшные проклятия. С тех пор прошло полгода, страсти поулеглись, Эльвиру после работы стал встречать какой-то кекс на белой «четверке», но Кораблёв чувствовал, что в ней ещё теплится надежда реанимировать их связь. Пару раз, крепко подвыпив, он звонил ей по ночам. Один раз разбуженная соседка зло гаркнула, что Эли нет дома, и Саша шибко озадачился, у кого она может ночевать. В другой раз, по осени, Эльвира подошла к телефону, они проговорили почти час, вдохновленный Кораблёв заявил, что сейчас приедет, возражений со стороны девушки не последовало. Однако перед поездкой Саша решил для восстановления сил прилечь на пятнадцать минут — и продрал глаза лишь в девять утра, опоздав на работу. Потом он извинялся за навязчивое поведение, за ночной звонок, клялся, что больше такого не повторится, а Эля кусала губы и смотрела в сторону, думая, что прощения просить подлецу нужно за то, что она как дура прождала его до самого утра, не сомкнув глаз.

Теперь, общаясь на службе с Эльвирой, Кораблёв беспрестанно юморил, используя шутливый тон в качестве средства самозащиты.

— Ну, давай свои сопроводы, — устроившись за столом, Саша сдёрнул колпачок с гелевой ручки.

Эльвира подсунула три сопроводительных письма. Одно уйдет вместе с уголовным делом в суд, второе — в ИВС, им содержащийся под стражей обвиняемый перечислится за судом, а третье вошьётся в корки прокурорского надзорного производства, заводящегося на каждое дело, оконченное производством.

Кораблёв подписал вчерашним числом, четвертым января, сопроводиловки, а затем — три экземпляра обвинительного заключения по делу Рязанцева. Он торопился, словно боялся передумать. Итак, выбор сделан. Неизвестно, куда выведет его кривая дорожка, на которую он ступил, но движение по ней дает определённую свободу маневра, тогда как ход в противоположном направлении моментально заведет в тупик. Сейчас у Саши на первом месте находилась ситуация, в которую угодила его Олечка. Нужно было неотложно разруливать эту проблему.

«Сколько можно чужие вопросы решать? Один раз и на себя поработать не грех», — убеждал себя Кораблёв, доставая из «дипломата» увесистый том уголовного дела по обвинению Рязанцева А. В. в совершении преступления, предусмотренного пунктом «а» части 3 статьи 286 УК РФ.

— В суде канцелярия до пяти работает? Успеваем? — он передал дело и сопроводиловки Эльвире.

— Сколько сейчас?

— Без четверти пять, — поддернув рукав пиджака, Саша глянул на циферблат часов, — успеем добежать до канадской границы[94].

— Развизжатся там девки.

— Пусть визжат, рабочий день еще не закончен. Пятнадцать минут еще. Лети! Вещдоки Боря передал?

— Ага. А в милицию кто перечисление отнесет? Факсом они не примут, нужен подлинник.

— Боря и отнесёт, проблемы-то и его тоже. Пойдем, печать шлёпнешь. На вот еще почту из областной захвати.

Эля, прижимая к груди дело и конверт, унеслась. Кораблёв направился вслед за ней в канцелярию, там залез в стоявший в углу обшарпанный сейф. Вынул из верхнего отделения гербовую печать и стукнул ею по сопроводительному письму, предназначавшемуся для личного дела следственно-арестованного.

Тем временем Эльвира, прихватившая в придачу к уголовному делу журнал исходящей корреспонденции и сверток с вещественными доказательствами, в накинутой на плечи каракулевой шубке, вылетала из приемной. На крутом вираже она успела распахнуть смежную дверь в кабинет прокурора.

— Олег Андреевич, можно Валера меня в суд свозит?! Надо стражное дело срочно отвезти! — выкрикнула она и, не дожидаясь ответа, умчалась, оставив дверь открытой.

Саша поздоровался из приемной с шефом, сегодня они не виделись, Кораблёв уехал в прокуратуру области рано утром, прямо из дома.

Трель ответил подчиненному сдержанным кивком, он находился в кабинете не один. За приставным столом спиной к Саше сидел корпусной мужчина в переливчатом костюме. Незнакомый складчатый загривок лежал на вороте пиджака посетителя.

Кораблёв вернул печать на место, закрыл сейф и покинул приемную.