Читаем Эффект птеродактиля (СИ) полностью

Eins

Hier kommt die Sonne

Zwei

Hier kommt die Sonne

Drei

Sie ist der hellste Stern von allen

Vier

Und wird nie vom Himmel fallen

Funf

Hier kommt die Sonne

Sechs

Hier kommt die Sonne

Sieben

Sie ist der hellste Stern von allen

Acht, neun

Hier kommt die Sonne!

Затянула я дрожащим голосом. Пушок плюхнулся на задницу и раскрыл все три пасти от удивления. В стрессовой ситуации я действую автоматически, не раздумывая. Могу даже броситься на более сильного противника. Страх и осознание опасности приходит потом. Похоже, что именно это свойство моей натуры и спасло мне жизнь. Гадский песик тупо пялился на меня под Sonne, начал зевать под Ohne dich, захрапел под Lili Marleen. Сама не знаю, чего меня на немецкий пробило. Но Lili Marleen в прошлой жизни была четким сигналом, что только что была выпита последняя рюмка, и продолжать банкет не стоит ни в коем случае.

- Wie einst Lili Marleen, – взвыла я хриплым голосом, ныряя в люк. Потому что дверь за спиной не подавалась. Ф-фу… теперь можно расслабиться. Не в смысле упасть мордой в салат, а просто расслабиться. Все-таки в таких условиях не так-то просто достать палочку. Да и потерять ее в силках запросто можно.

Мягкая подушка медленно пропустила меня вниз, и я не без комфорта опустилась на каменный пол. Ну что – самадуравиноватая, том первый. Никогда нельзя недооценивать противника. Даже если я намного старше, вроде как умнее и даже знаю канон. А ведь собиралась всего-то проследить за придурками и вызвать авроров. Кто же меня толкнул? Дамблдор вряд ли, он еще с ума не сошел. Крауч тут все перевернет, случись что с внучкой. Тем более что страшно даже представить, как будет выглядеть труп после встречи с Пушком. А разыграть побег в Запретный лес не получится.

Это могли быть близнецы. Они не думали о последствиях своих выходок. Может и рассчитывали меня попугать, а потом выпустить, но дверь могла и блокироваться. Или перетрусили и смылись, чтобы на них никто не подумал. Вызывать авроров сейчас бесполезно и опасно. Во-первых, эти помещения могли быть экранированы, как класс ЗОТИ во время экзаменов. А во-вторых, доказать, что меня именно толкнули – я не смогу, и дам Дамблдору тот самый повод для шантажа деда. Ну что ж… поборемся. Профессор! Вы где? Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать!

Поттер и Уизли сейчас ловят ключ. Вряд ли полоса препятствий поменялась. Разве что логическую задачку от Снейпа убрали. Шахматы и метла – то, что нужно для двух мальчишек. А у меня есть идея. Не знаю, отслеживается ли количество народу, которое находится в этом аттракционе. Может и нет, слишком много чар тут намешано, могут конфликтовать друг с другом. По идее я могу попробовать вызвать домовика. Дилли вполне может перенести меня домой к Краучам или в спальню первого курса. Но сперва стоит все-таки посмотреть, что тут и как. Может и так удастся выбраться.

В зал, где должны были быть ключи, я заглянула крайне осторожно. Хотя могла бы вломиться с топотом и грохотом. Поттер азартно гонялся за ключом с помятым крылом, а Уизли громкими криками подбадривал его снизу. Тоже мне, великий летун, гроза дельтапланов.

Манящие чары мне показывал Барти еще зимой. И я ими пользовалась, правда – не особо афишируя. Но это никого не интересовало. Мои чистокровные соседки это заклинание тоже отлично знали. Так что я спокойно прицелилась и призвала ключ. А дверь запечатала Коллопортусом. Вряд ли Уизли знает что-нибудь круче Аллохоморы, а это заклинание открывало только обычные, а не магические замки. Убьет их там вряд ли, Флитвик не зверь. Да Уизли в каноне и после удара ферзя выжил. Ну, получат по мордасам, так меньше лазить в неположенных местах будут. А теперь можно и Дилли вызывать.

За дверью послышался грохот и крики. А меня кто-то довольно крепко схватил за шиворот. Не успела я испугаться, как опознала хорошо знакомый запах трав и зелий. Сам нашелся.

- Профессор, – тихо сказала я, – не с вашей репутацией хватать в потемках маленьких девочек.

- Мисс Крауч! – прошипел Снейп. – А вы что тут делаете?

Ну, до чего же он неоригинален…

Меня отпустили. Я обернулась. В свете Люмоса Снейп, будучи все еще в своем обличье, но уже в мантии Квирелла и с тюрбаном на голове, смотрелся на редкость комично. Меня разбирало дурное веселье.

- А у вас тюрбан размотался, сэр, – ехидно сказала я.

Он непроизвольно схватился за голову и ругнулся.

- Все, мисс Крауч, отдавайте ключ и валите отсюда, пока директор не появился. Потом поговорим!

- А вы меня не выдадите, сэр? Уверена, что мы можем договориться.

- Ключ, мисс Крауч!

Я протянула вяло трепыхающий крылышками ключ. Его тут же изъяли. Меня снова взяли за шиворот и подтолкнули к неприметной дверке.

- Бегом в гостиную! Завтра поговорим! И никому ни слова, а то я за себя не ручаюсь!

- Спокойной ночи, сэр! Удачи вам! И спасибо!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
100 величайших соборов Европы
100 величайших соборов Европы

Очерки о 100 соборах Европы, разделенные по регионам: Франция, Германия, Австрия и Швейцария, Великобритания, Италия и Мальта, Россия и Восточная Европа, Скандинавские страны и Нидерланды, Испания и Португалия. Известный британский автор Саймон Дженкинс рассказывает о значении того или иного собора, об истории строительства и перестроек, о важных деталях интерьера и фасада, об элементах декора, дает представление об историческом контексте и биографии архитекторов. В предисловии приводится краткая, но исчерпывающая характеристика романской, готической архитектуры и построек Нового времени. Книга превосходно иллюстрирована, в нее включена карта Европы с соборами, о которых идет речь.«Соборы Европы — это величайшие произведения искусства. Они свидетельствуют о христианской вере, но также и о достижениях архитектуры, строительства и ремесел. Прошло уже восемь веков с того времени, как возвели большинство из них, но нигде в Европе — от Кельна до Палермо, от Москвы до Барселоны — они не потеряли значения. Ничто не может сравниться с их великолепием. В Европе сотни соборов, и я выбрал те, которые считаю самыми красивыми. Большинство соборов величественны. Никакие другие места христианского поклонения не могут сравниться с ними размерами. И если они впечатляют сегодня, то трудно даже вообразить, как эти возносящиеся к небу сооружения должны были воздействовать на людей Средневековья… Это чудеса света, созданные из кирпича, камня, дерева и стекла, окутанные ореолом таинств». (Саймон Дженкинс)

Саймон Дженкинс

История / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее