Эффект разорвавшейся бомбы

Я вздрогнул, уставившись на резкий свет. Фотографа не было видно за объективом его черной камеры, но я почувствовал его мгновенное возбуждение.

— Сделай это еще раз, — скомандовал он. — Элли, еще немного выпяти бедро. Да.

Слегка тряхнув волосами, она сделала, как он просил, снова повернувшись ко мне лицом. На этот раз было труднее чувствовать, что мы враги, потому что она улыбалась. Ее движения были плавными, не такими, как раньше. Она слегка поворачивает голову к свету, приподнимает подбородок, глядя на меня, губы изгибаются, а затем выпрямляются, взгляд прикован к моему.

Я оставался совершенно неподвижным, как будто мог отпугнуть ее, если начну пытаться повторить то, что она делала.

Они что-то сделали с ее глазами. Нанесли на них слишком много черного. Сделали ресницы слишком длинными. Это было слишком из-за того, как выглядело ее лицо. У меня было такое чувство, будто я снова пытаюсь смотреть на солнце, драгоценная яркость ее лица была почти потусторонней, как лампочка за волнистым голубым стеклом.

— Итак, э-э-э, я нужен тебе здесь или как? — спросил Джек.

Элли рассмеялась ему через плечо.

Щелчок. Вспышка.

— Ребята, — сказал фотограф, — вы садитесь на стулья. Скрестите руки вот так, Люк. То же самое и вам, Джек. Оба смотрите прямо в камеру, без улыбок. — Хорошо, хорошо. Элли, встань между ними и просто немного поработай руками, чтобы все выглядело естественно.

Мы с Джеком сделали, как было сказано, но узел напряжения скрутился у меня под кожей, когда Элли встала между нами. Она начала со скрещенными руками, как у нас, затем музыка стала громче, басы тяжелее, и ее тело снова задвигалось. Она не прекращала своих медленных плавных движений.

При первом прикосновении ее руки к моему плечу мне едва удалось не выпрыгнуть из собственной кожи. На затылке я почувствовал кончики ее ногтей. Ее бедра изогнулись под углом, и давление ее пальцев на мою кожу усилилось.

Щелчок. Вспышка.

Эти пальцы скользнули по моему плечу, нежно и медленно, по хлопку футболки, и я смотрел прямо перед собой, мое лицо было суровым.

Никаких улыбок? Это не проблема.

Что могло бы стать проблемой, так это то, что если бы я встал, весь зал увидел бы, что наш потрясающий босс только что доставил мне неудобство.

Вдохни, сказал я себе. Вдохни и выдохни.

Прикасалась ли она к Джеку таким образом?

Я рискнул бросить быстрый взгляд в сторону, и нет, ее запястье небрежно покоилось на его плече, но оставалось на месте, даже когда ее пальцы прошлись по линии моей шеи.

Вдохни. Выдохни.

Мои руки покалывало, а кровь бурлила. Это было ничем не сдерживаемое влечение. И я забыл, насколько невероятно сильным оно бывает.

— Отлично. Это здорово, ребята. — Он отдернул палец. Сколько чертовых снимков вы могли бы сделать в одной дурацкой позе? — Теперь встаньте немного позади нее. Кто-нибудь, возьмите футбольный мяч, хорошо?

Джек встал первым. Я мысленно повторял имя своей покойной бабушки, снова, и снова, и снова, пока не почувствовала, что могу стоять, не смущаясь.

Когда я, наконец, встал, Элли смотрела на меня, приподняв бровь. Я покачал головой и зашел ей за спину. Когда вытянул шею, мне пришло в голову, что мы обменялись двумя фразами с тех пор, как я вошел в дверь. Вот и все. И по какой-то причине мне показалось, что она была единственной в комнате, кто точно знал, что я чувствую.

С этой сбивающей с толку мыслью я терпеливо ждал, пока они устраивали так, чтобы Элли одной рукой прижимала футбольный мяч к бедру, повернувшись лицом к камере. Я упер руки в бока, как и Джек. Когда я вдохнул слишком глубоко, передняя часть моей груди коснулась ее спины, и я увидел, как Элли сделала глубокий вдох.

— Хорошо. Джек, подвинься немного влево. — Фотограф оглядел камеру и прищурился. Пока он устраивался, я прочистил горло. Элли взглянула на меня через плечо, и я сохранил невозмутимое выражение лица, но внутри горел.

Внутри, где мог чувствовать ее запах, где мог чувствовать ее жар прямо напротив своей груди, где я знал, не проверяя, что могу обхватить ее грудную клетку одной рукой, я горел таким неистовым жаром, какого никогда не испытывал за всю свою жизнь.

Она моргнула и снова посмотрела в камеру. Я тоже.

Щелчок. Вспышка.

— А это, — сказал фотограф удовлетворенным тоном, — наш снимок для обложки.

14

Элли

Звучала музыка. И люди аплодировали. Мужчины в очень узких штанах растягивались на поле. А я застыла в туннеле, который вел на поле.

— Ты сможешь это сделать, Элли.

Я зажмурила глаза и сжала руку Джой. Костяшки ее пальцев были большими из-за артрита, который, по ее словам, ее не сильно беспокоил.

— Почему это кажется таким важным?

Услышав ее тихий смех, я, наконец, открыла глаза. Не показалось бы ей странным, если бы я держала ее за руку всю дорогу до центра поля? Возможно.