Эффект Ребиндера

Не тот удел судьбою мне назначен

Детство Ивана Трофимовича, или, проще сказать, Ваньки Попова, было заурядно-прекрасным, каким только и может быть детство пацана из крепкого зажиточного дома, где отец строгий, малопьющий и много работающий мужик, а мать – спорая и добрая хозяйка.

Ивану повезло родиться старшим из четырех братьев, отец с ранних лет держал его за взрослого, позволял ходить за конем, отпускал в ночное, да и мать, хотя и сокрушалась по единственной рано умершей дочке, но первенца своего баловала больше других сыновей, всегда прощала мелкое детское озорство и порванные штаны. Конечно, про мать и отца Иван мало думал в те далекие годы, друзья-приятели, речка, горелки, грибы, соседская Лидка – вот что занимало внимание. Дурак был, мелкий счастливый дурак.

А Лидка жила на той же улице, в таком же добротном красивом доме, никто не удивлялся, что у Трофима Попова и у сельского батюшки лучшие дома в селе – по труду да по уму! Смешно, что у отца Георгия, Лидкиного папаши, как раз наоборот были одни дочки, опять-таки четыре, хоть лопни! Правда, Лидка оказалась самой младшей, но тоже балованной и любимой. Уже тогда в малолетстве была она очень хороша – высокая, длинноногая, с белыми, как лен, волосами и огромными синими глазами – вся в мать. Говорили, отец Георгий взял жену из Владимира, там все синеглазые. Да, баловал батюшка младшую дочь, выделял из остальных, уже при новой власти из последних сил отправил учиться в город.

Вот так они и встретились через много лет благодаря учебе да родительской любви.

Ивану шел десятый год, когда рухнула привычная жизнь, и он хорошо запомнил и революцию, и вскоре пришедший за ней произвол новой власти – в один день, не прося и не каясь, чужие люди в кожаных кепках отобрали единственного Трофимова коня и почти все зерно. Позже, в учебниках Ивановых детей, этот откровенный разбой красиво назовут военным коммунизмом. Скоммуниздили, вашу мать, и еще пишут, не стесняются!

Неизвестно, на что надеялся отец, закапывая последние мешки в подполе, хорошо, не расстреляли, когда донес на него известный пьяница и бездельник Васька Косой. Кстати, Косого вскоре нашли в овраге с пробитой головой, поделом собаке!

Все-таки выжили Поповы почти всей семьей, хоть и разруха, и тиф, только самый младший Иванов братишка, Володька, помер от поноса. Отец даже сумел поднять хозяйство, нечеловеческим трудом восстановил посевы, отремонтировал дом, купил двух телят у вдовой соседки. Но первым делом отправил старшего своего, Ивана, в город на учебу, будто чувствовал, что это единственная возможность уберечь сына от новых бед.

Смешно, что в тридцатые годы добили отца все те же Косые, теперь уж подросшая дочка, Надежда. На свою голову пожалели когда-то мужики Васькино отродье!

Надька, комсомолка хренова, спуталась в тридцатом с приезжим городским комиссаром и только что мать родную не продала за-ради его кожаной куртки и нагана, а уж соседей и вовсе не пожалела! Это ж она вместе со своим полюбовником списки на раскулачивание составляла. Конечно, семью Трофима Попова первой вписали, лучшее на селе хозяйство, чего не взять задарма!

Чужие люди рассказали потом Ивану, что отец с матерью и братишками умерли прямо в вагоне, холодном вагоне для скота, куда их с несколькими другими семьями загрузили в декабре 31-го года, ни хлеба, ни теплых вещей не дали собрать.

Почему-то особенно мучила Ивана не глупая Надька, задуренная речами партийцев, а именно этот ее хахаль, пришлый человек с нерусским именем Леонард и еще более нелепой птичьей фамилией Шапиро. У него и рожа-то была птичья – темная, с большим крючковатым носом и круглыми глазами. Только такая нищая дура, как Надька, могла польститься! Что он понимал в чужой деревенской жизни? Какая нужда гнала разрушать? Какая награда ждала за безвинно сломанные жизни?

Случайная встреча с Лидкой в голодном и холодном городе оказалась спасением для обоих. Лидка тоже мыкалась одна на белом свете, отца Георгия расстреляли без суда и следствия еще до начала коллективизации, мать умерла, две старшие замужние сестры, как и Поповы, попали под раскулачивание.

Лидия заканчивала учебу в том же областном политехническом институте, выдавала себя за безродную сироту и совершенно не знала, как жить дальше. Иван тоже писал в документах, что родители умерли от тифа, благо Поповых в их селе было навалом. Но все время мучил страх, что опознают и разоблачат, поэтому ни с кем из ребят близко не сходился и в комсомол не вступал. И вдруг такое счастье – Лидка!

Конечно, с какими-то женщинами Иван встречался и раньше, ходил к бездетной соседке или вдове-буфетчице, но больше от тоски и мужской зрелости, смешно даже сравнивать с его красавицей! Да разве дело только в красоте! Наконец появилась родная душа, можно было не таиться, не врать, не бояться ненужных расспросов!