Эффект Ребиндера

Когда накануне позвонила Танина подруга Ольга и его жена заохала, запричитала по-бабьи, Лева понял только, что у какой-то из знакомых умер муж.

– Одноклассница, Кира Катенина, ты не можешь помнить, мы почти не общались после школы. Господи, почему мы не общались?! Знаешь, все мальчишки были в нее влюблены, да и девочки тоже. Буквально весь класс! Очаровательная, совершенно иностранная девочка. Француженка. И она уже вдова, какой ужас! Ты только подумай, вдова!..

Ольга с мужем прилетели в тот же день из Новосибирска. У Ольги, кстати, оказался замечательный муж – веселый бородач по имени Матвей Шапиро, физик-атомщик, гитарист, просто удивительно, что он нашел в скучной и бесцветной Таниной подруге. Нет, Лева, пожалуй, поспешил с оценками. Почему он раньше не замечал, какая у Ольги стильная фигура? На международном показе мод в Праге были именно такие модели – бесконечно длинные ноги, чуть угловатые плечи, подростковая грудь.

Как она переживала за Таню из-за дурацкого комсомольского собрания. Ругалась, плакала. И вдруг вспышка страсти в ответ на его случайное объятие, не ждал, не гадал, просто хотел утешить. Вот тебе и скучная! Да, бородач молодец, сумел-таки разглядеть!

С женщинами у Левы давно сложились простые радостные отношения. Как и в юности, мгновенно увлекался, не мог обходиться без их тайного и вечного очарования. Волшебные легкие романы вспыхивали и гасли, словно огоньки на елке. Иногда возникала Алина, повзрослевшая и слегка располневшая, но по-прежнему жутко привлекательная. Она уже дважды побывала замужем, все что-то не складывалось – первый муж сильно пил, второй, талантливый режиссер, редко появлялся дома. Злые языки говорили про его многочисленные связи с актрисами. Лева на правах давнего друга утешал, вместе пили дорогой коньяк, потом в душной нарядной спальне он обнимал Алинкино податливое тело, как бы заполняя временно пустующее семейное ложе. Потом она исчезала надолго, наверное, искала другого утешителя и более надежного кандидата в мужья.

В первый год работы в оркестре у Левы случайно завязался слишком серьезный роман с одной из скрипачек по имени Диана, некрасивой и не очень молодой девушкой с тоскующими библейскими глазами и характерным еврейским носом. В их первую ночь на гастролях в Риге, когда Левин сосед по комнате так удачно уехал к родственникам, скрипачка поразила Леву страстными объятиями и показалась почти красавицей – с разметавшимися кудрями, нежными детскими плечами и капельками пота над верхней губой. Но уже через несколько недель он понял, какую совершил глупость. Диана не отходила ни на шаг, дарила плюшевых собачек и ежиков, безудержно умилялась или отчаянно рыдала, отчего нос становился красным и еще более некрасивым. Почему-то она решила, что их ждет совместное будущее, и обожала строить планы на это будущее – как они поедут в отпуск в Болгарию или купят стереомагнитофон. Лева маялся, чувствовал себя свиньей и подлым обманщиком, даже пропустил две репетиции, сказавшись больным. Наконец несчастная возлюбленная поняла, что ее откровенно избегают, сразу постарела и подурнела и вскоре уволилась из оркестра.

Он еще долго стыдился и мучился из-за этой истории, избегал случайного флирта и даже на кокетливых учениц стал смотреть отстраненно и строго. Таня посмеивалась, но, к счастью, никогда не приставала с вопросами. Она дописывала диссертацию, водила Сашеньку на балет, проращивала луковицы тюльпанов, Лева не мыслил иного дома, но что-то пропало из жизни. Он не сразу понял – пропали стихи. Голова казалась непривычно пустой – ничто не пело, не закручивалось в слоги и строчки. Ни куража, ни восторга и упоения. Надо же получить от Господа такой дурацкий темперамент! И кто сказал, что человеку назначено проводить жизнь в монастыре, в капкане из правил и устоев?!

Только через несколько лет, в зимней Варшаве, его настиг молниеносный волшебный роман с переводчицей Марией. Все было пленительным и сказочным – ее шепчущий акцент, волна густых светлых волос поверх легкой шубки, долгая прогулка вдоль нарядных европейских улиц – и наконец строчки стихов, затопившие остатки раскаяния.

Какой туман над тобой сегодня,
Варшава…
Падает снег и тает бесплодно
Варшава…

Он страшно обрадовался вернувшейся мелодии слов, бесовской волшебной скороговорке, он уже не понимал, что первично – влюбленность, очарование пейзажей, ощущение собственной легкости и востребованности или этот навязчивый внутренний ритм.

Тихо листья шуршали
По аллеям пустым…
Прячет слезы Варшава
В свой оранжевый дым…

Тем же вечером Мария привела его в свой дом, что было категорически запрещено, и Лева чуть не сошел с ума от мгновенного сплетения рук и тел, терпкого вина, немыслимой романтики и свободы.