Эфффект линзы

Судя по боевой раскраске и ультракороткой длине юбок, они собирались на дискотеку в центр. Ольшанская и Щепина (а это были именно они) уселись на скаты рядом с подругами и принялись извлекать из пакета разноцветные бутылки с какой-то слабоалкогольной бурдой. Я с любопытством наблюдал за этим действом, надеясь, что они меня не заметят, и чувствовал себя зрителем на премьере модного спектакля. Вика аккуратно поправила козырек кепки, от которого на ее лицо падала косая тень, но потом ей что-то не понравилось, и она сорвала с головы и сунула свой блестящий головной убор в пакет. Я все еще злился на нее и подсознательно ожидал подвоха на следующей неделе, ведь упустить такую пикантную подробность о моем времяпрепровождении в субботу — это не в ее стиле. Но сейчас я мог спокойно наблюдать за ней со стороны, не боясь нарваться на очередной словесный поединок, и это меня по-своему развлекало. Я выпустил белое облачко дыма, вспоминая, как сам ходил в наш единственный и ужасный «ночной клуб», под стенами которого часто собирались обычные гопники — элита городских тусовок, а внутри была такая непроглядная темень, что передвигаться часто приходилось только на ощупь. В общем, это было весело примерно до одиннадцатого класса, но потом, после поступления в университет, наша «домашняя» дискотека стала казаться такой странной и забавной, что ходить на нее можно было только ради того, чтобы посмеяться. Девчонки-школьницы, конечно, еще не были избалованы столичными или хотя бы областными клубами, и поэтому я только хмыкнул и улыбнулся, представляя, какими модными и взрослыми они сейчас себя чувствуют.

При всем моем желании, я не мог сосредоточиться ни на ком, кроме Ольшанской. Эта игра в наблюдателя становилась все опасней, особенно, когда я поймал себя на том, что просто любуюсь ей. Да, дословно это, наверное, звучало бы так: «Ох и красивая, зараза!» В какой-то момент я даже всерьез на себя разозлился. С какой стати мне уделять ей столько внимания?! Она же школьница! Грубо говоря, малолетка. И почему я, как идиот, смущаюсь, когда смотрю на нее? И какая мне разница, о чем она станет завтра рассказывать! И вообще — мне лучше бы подумать о чем-то более полезном. Например, о предстоящей проверке. Или о том, что я уже сто лет не был у мамы, а ей, наверное, не помешала бы помощь блудного сына. Я уже собрался закрыть окно и пойти поваляться перед телеком, как тут одна из девчонок, восседавшая верхом на скате справа от Вики, взмахнула рукой и заявила:

— Кстати, я забыла! — взгляды мгновенно обратились к ней. — Я же помирилась с Кефиром!

— Какая радость, — саркастически хмыкнула Вика. — И че, он теперь припрется на дискотеку и испортит нам всю гулянку?

— Не-а. Он сегодня с пацанами поехал по делам. Так что можем тусить спокойно! — она довольно улыбнулась.

— Так он что, извинился? Давай, колись! — с любопытством бросила ей Щепина.

— Ну что… пришел, говорит: «Ну, я одумался…» — и слово еще какое нашел, жесть! Даже цветы принес…

— Что-то в лесу сдохло. Очень крупное, — со скучающим видом отметила Вика, рассматривая ярко-зеленую бутылочку.

Я покачал головой. Скажите, Бога ради, зачем я тут сижу и все это слушаю?

— И потом… у меня как раз никого дома не было, — девчонка наклонилась ближе к Вике. — В общем, мы времени не теряли… нормально так помирились…

Она засмеялась, положила руку на колено Ольшанской и, чуть касаясь, провела по ее ноге. В этот момент случилось что-то весьма странное. Вика поперхнулась и сорвалась с места, отскочив от подруги, как ошпаренная. Она мгновенно зашвырнула бутылку в кусты, все еще кашляя, и с какой-то странной брезгливостью одернула юбку.

— Ты че, Вик?

— Та… все нормально… — Она потянула носом воздух и вытерла набежавшие слезы. — Блин, уже и подавиться нельзя! — Вика слабо улыбнулась. — Щас… я приду.

Мне сверху было видно, как она быстро зашла за угол школы и приложила ладонь ко лбу, судорожно втягивая воздух, как загнанный зверь. Потом достала из сумочки зеркальце, осмотрев бледное лицо в свете фонаря, и осторожно вытерла размазавшуюся тушь. Через минуту Вика вернулась к девчонкам, весело болтавшим о чем-то своем, но оставалась молчаливой, лишь угрюмо потягивая напиток со второй бутылочки. В этот момент они собрались и толпой побрели в сторону остановки. Я закрыл окно, нащупав на столе пульт от телевизора. Наверное, эта ситуация только показалась мне неестественной. Я включил какой-то новостной канал, твердо решив выбросить из головы странное поведение обыкновенной ученицы из моей школы.

Да, она точно ничем не отличается от других.

Вот и думать я буду о ней столько же, сколько и о других учениках.

И ни секундой дольше.

Черт… что же с ней такое происходит?!

* * *