Эфффект линзы

— Погоди, мы дойдем до твоего страха. Разберемся пока с мужиками, — я заметил, как Вика улыбнулась одними глазами. — Значит, какая получается ситуация. Ты — красивая девушка, которая внутренне презирает мужчин за их поведение, но при этом флиртует с ними… иногда даже слишком вызывающе… — мы одновременно покраснели от воспоминания о недавнем разговоре. — И они, естественно, клюют на приманку. Но в последний момент ты вдруг сбегаешь, оставляя их ни с чем. Знаешь, как это называется?

Вика тяжело вздохнула.

— Динамо.

— Именно. А теперь добавь сюда другие ингредиенты: алкоголь, подростковый возраст или просто невысокий интеллект, и, главное, — незнание о твоем секрете, о твоей фобии. Они чувствуют только посыл — я вас презираю! — и соответственно реагируют, понимаешь? Каждый из них думает, что с другими ты ведешь себя иначе, а значит — ты смеешься именно над ним, играешь, как кошка с мышей… Вот это и доводит их до бешенства. Тут уж не до деликатного отношения, Вика. Ты забираешь у них из-под носа то, что только что предлагала всеми возможными средствами.

Она рассержено поджала губы, обняв себя за плечи, и я мысленно молился, чтобы с ней вдруг не случилось новой истерики.

— Понятно. Но что мне делать?

Я откинулся на спинку дивана и завел руки за голову.

— Они — это не главное. Главное — это ты. Если ты изменишься, изменятся и они, поверь. Мы поработаем над этим.

Вика грустно покачала головой, но промолчала, отстраненно рассматривая серебристую пряжку на сумке.

— На сегодня все? Ты устала?

— Да я ничего и не делала… — Она вяло усмехнулась.

— Устать можно от одних мыслей.

Вика пожала плечами.

— Нет. Все нормально. Я только пытаюсь понять, почему так боюсь. Это что-то дикое… такое, знаете, подсознательное…

Я бы тоже хотел понять. Но пока даже не представлял, как…

Двор за окном постепенно заполняли чернильно-синие сумерки, блеклый дневной свет угасал, а мрачные тучи создавали еще более хмурую атмосферу. В кабинете было уже почти темно — сюда и днем не проникали солнечные лучи, и моя предшественница просила внимательно следить, чтобы фикус на подоконнике не страдал от закрытых жалюзи в зимнее время. Вика молча допивала давно остывший кофе, а я, воспользовавшись паузой, решил зажечь настольную лампу. Но в ту же секунду забыл об этом, переключившись на мелькнувшую в голове идею.

— У тебя есть любимый актер?

Вика скептически приподняла правую бровь.

— Хм… мы будем говорить о кино?

— Да, нужно отвлечься, — соврал я. — Так что?

— Ну, да, есть. Но вы, наверное, не одобрите.

Я усмехнулся.

— Да какая разница, Вик. Если тебе нравится, то, значит, он этого достоин…

— Тимберлейк. Мне нравится Джастин Тимберлейк.

Я еле сдержался, чтобы не скривиться. Странно, Вика вовсе не была похожа на девушку, которая может быть неравнодушна к кумиру малолеток всего мира. И… она права — мне этого не понять.

— Ну-у-у… Хорошо. И ты считаешь его сексуальным?

Ее взгляд вдруг загорелся, она посмотрела на меня с определенной долей сарказма, будто бы я спросил несусветную чушь.

— Кирилл Петрович, ну вы что! Вы его видели? Как его можно считать не сексуальным?!

Мне опять стало смешно.

— Знаешь ли, я вообще-то не оцениваю мужчин в этом плане…

— А зря, — вдруг заметила Вика с тенью легкой обиды в голосе. — У него есть чему поучиться.

Я почувствовал легкий укол самолюбию и уже собирался возразить ей, дескать, я не собираюсь становиться сладким кудрявым мальчиком и петь фальцетом, но потом сам себе удивился. С какой стати мне что-то доказывать ей? И вообще, мы отклонились от заданного курса. Я понизил голос и почти шепотом спросил:

— А тебе нравится целоваться?

Девушка встрепенулась, будто я ударил ее. На секунду мне показалось, что она сорвется с места и убежит, но, видимо, она уже перестала меня бояться и теперь просто была удивлена этим вопросом.

— А что?

— Вика, давай так: я спрашиваю — ты отвечаешь. Иначе мы будем говорить, как в Одессе, и в итоге не получим никакой информации. Понятно?

Она кивнула.

— Тебе нравится целоваться?

— Если парень хорошо это делает, то да…

— А ты хорошо целуешься?

Идиот! Ты же не это хотел спросить! Вика повернулась ко мне, и в ее больших темных глазах забрезжил странный блеск. Я скользнул взглядом по ее лицу и невольно задержался на губах, почувствовав легкое покалывание на коже. Мне было все равно, как она целуется. Я бы многое отдал сейчас, чтобы только коснуться этих нежно-розовых, без намека на косметику, четко очерченных губ…

Вика прерывисто вдохнула и опасно потянулась к моему лицу. В ту же секунду я поднялся с дивана. Щелкнул выключатель, свет ущипнул глаза своей невероятной яркостью.

— Не знаю, никто не жаловался пока, — Ольшанская скрестила руки на груди и теперь выглядела немного раздраженной.

— Ладно. Продолжим, — зачем-то ляпнул я, будто мы на чем-то останавливались. — А тебе бы хотелось поцеловать Тимберлейка?

— Ну… Наверное, да.

— И что бы ты чувствовала?