Эфффект линзы

Мне не пришлось долго искать. У Лили была удивительная особенность — она появлялась на моем пути раньше, чем я собирался отыскать ее. Вот и сейчас, столкнувшись с ней на повороте к кабинету 11-А, я подумал, что в будущем ей непременно нужно стать светским репортером. Страсть ко всезнанию, хороший слог, судя по тем небольшим сочинениям-размышлениям, которые я читал, ум, и главное — эта удивительная способность оказываться в гуще событий — обязательно сделают ее звездой СМИ. Хм… только не забыть бы сказать об этом…

— Ой, извините…

Я отшатнулся назад, уступая ей дорогу. Рыбакова смущенно улыбнулась и коснулась меня краем взгляда.

— В общем, к тебе и шел, Лиль. Поговорить нужно.

Кажется, она даже не удивилась, с легкой иронией приподняв брови. Через несколько секунд мы оказались в моем кабинете, надоевшем мне за этот день просто до печеночной колики.

— А можно я сразу кое-что спрошу?

Я удивленно моргнул, наблюдая, как, усевшись на край дивана, она — истый ангел! — расправила на коленях клетчатый подол платья и сложила руки, как покорная выпускница женской гимназии. Именно с таким видом и задаются самые беспардонные вопросы.

— Валяй.

— У вас с Викой роман, да?

Странно, но ответить сейчас было сложнее, чем когда бы то ни было ранее в моей жизни. И в то же время — проще простого. Но объяснять всю многогранность наших отношений постороннему человеку я не собирался.

— Нет. То, что ты сегодня видела, — это Вика хотела привлечь внимание.

Какая наглая ложь… Лиля брезгливо поморщилась.

— Ясно. Наверное, то, что она ревела потом целый час в парке, — тоже ради внимания.

Я тяжело вздохнул.

— Она тебе что-то рассказала?

— Ни слова. Как партизан.

Я опустил взгляд, носком ботинка отбросив в угол смятый бумажный шарик.

— Хм… ладно. Лиль, тебе хотелось бы, чтобы она осталась в школе?

Рыбакова скептически ухмыльнулась. Сегодня при разговоре со мной она вела себя как-то совсем расслабленно, как с закадычным приятелем, и это мне не нравилось. Если так же будут вести себя другие ученики после этого Викиного театрального поцелуя, скоро мне, чего доброго, вообще начнут отпускать подзатыльники и ставить подножки.

— Ну, знаете, говорят, не бывает женской дружбы. Ерунда. Просто бывают люди, которые не умеют дружить. Вот Вика умеет, а это редкость. И мне бы не хотелось расставаться с ней раньше, чем придется уезжать в институты…

— Хорошо. Тогда у меня к тебе поручение, — я прочистил горло, «переваривая» полученную информацию. — Оно сводится к одному предложению: делай, что хочешь, но Вика должна остаться в школе. Нельзя позволить ей совершить дурацкую ошибку под влиянием эмоций.

Рыбакова снова скептически изогнула бровь.

— Думаете, это возможно?

Я взял со стола свое недописанное заявление.

— Более чем. Я ухожу из школы, скорее всего, после зимних каникул меня уже не будет.

Все это прозвучало как-то совсем зловеще, Лиля удивленно вытаращила глаза, ее длиннющие ресницы задрожали.

— Из-за Вики?!

— Нет… не только. Мне предложили более высокооплачиваемую должность.

Мне всегда казалось, что мужчина, зарабатывающий много денег, должен выглядеть в глазах женщины солидным и успешным. Но то ли Рыбакова не принадлежала к такому сорту женщин, то ли просто еще не до конца выросла, но она вдруг наморщила лоб, будто попробовав горькой микстуры, и, презрительно искривив уголки рта, переспросила:

— Вы бросаете нас из-за денег?!

Я пожал плечами.

— А что тебя удивляет?

Она встала с дивана, гордо, может быть, даже немного картинно расправив плечи, и громко заявила:

— Ничего. Просто странно, что человек, который нам столько про любовь к профессии талдычил… про цель жизни… на самом деле может бросить все из-за больших денег. Я ведь поверила, что школа — это и есть ваше призвание.

Я нахмурился, скрестив руки на груди.

— Ты меня не знаешь так близко, чтобы что-то утверждать.

— Да что вы! — Она поцокала языком. — Если бы вам было на нас наплевать, как другим учителям, вы бы давным-давно, как и они, забыли о смерти Литвиненко.

Крыть нечем. Я покачал головой.

— Ладно, Лиля. Спасибо. В общем, я думаю, ты найдешь нужные слова для Вики. Ты ведь поможешь мне?

— Только ради Вики, — отрезала она, еще раз мельком, с отвращением, взглянув на листочек в моих руках, и вышла из кабинета.

Пожалуй, сегодня я «наелся» школы вдоволь. Отнесу заявление позже. Сейчас пора домой.

… Уже почти покинув асфальтированный квадрат школьного двора, я впервые пожалел, что мой дом находится буквально в двадцати метрах от моей же работы. Представил, как здорово было бы сейчас прогуляться, хотя бы даже вдоль ограды парка, шурша подмерзшими листьями, и хорошенько покурить. Эта мысль не просто преследовала меня, она сверлила мне мозг уже несколько дней. Но я понимал одно: у меня уже и так есть одна непреодолимая страстная зависимость, возвращаться к еще одной нет никаких сил — в итоге они обе элементарно задушат меня.