Ефим Сегал, контуженый сержант

Он сказал неправду. Есть ему не хотелось. Наоборот, не терпелось поделиться с женой впечатлениями необычного дня. Гнетущие думы, сомнения одолевали Ефима. С кем же, как не со своей разумницей, правда, не слишком опытной в житейских делах, порассуждать ему, подумать вслух, попытаться все разложить по полочкам. Но сперва надо дать ей спокойно поесть, попить чай.

Покончив с ужином и мытьем посуды, Надя сбросила с ног туфли, забралась на постель, поджала ноги, точь-в-точь как тогда, в тот незабываемый, уже сравнительно далекий майский вечер... Горячая нежная волна охватила Ефима. Он порывисто подошел к жене, заключил ее в объятия, прильнул губами к теплым мягким губам.

-    Сумасшедший, честное слово, сумасшедший - она ласково отстранила его, - нашел время для нежностей. Мы с тобой уже старожены - три с половиной года, представляешь?! Ну, полно. Расскажи, что у тебя там? Слышишь? Только, чур, без утайки!

Стараясь не упустить ни малейшей подробности, Ефим поведал жене о событиях минувшего дня.

-    Я поставил подпись под безавансовым договором. Не подписать его я не мог, в моем положении держать фасон не приходится. Фактически это договор о полной зависимости автора и полной свободе действий для издательства. Я убежден, - взволнованно продолжал Ефим, - Красницкий очень плохой человек, он способен на любую пакость. Раньше я чувствовал это интуитивно. После встречи в ресторане сомнения исчезли. Что ты скажешь обо всем этом?

Надя задумалась. Лицо ее стало печальным и озабоченным.

-    Почему нам так не везет, Фима? - проговорила с досадой. - То и дело налетаем то на одного, то на другого подонка. И все они, как на подбор, принадлежат партии.

Ефим усмехнулся.

-    Вот ты сама же и ответила на свой вопрос. Видать, по законам нашей Системы ее верхушка должна состоять из подонков: проводником зла может быть только зло. А руководящие посты Система отдает только членам ВКП(б). Мудрено ли на них не наткнуться? Значит, дело не в том, что нам не везет и мы на них нарываемся на каждом шагу, а в том, что добродетельная номенклатура - это белая ворона, феномен.

-    Согласна. Но тогда и ты ответил на свой вопрос о Красницком. Почему он должен быть исключением из правила? Он руководящий товарищ? Да. Член партии? Да. И каким же ему полагается быть? Тут все ясно. Одно в истории с Красницким остается туманным, больше всего меня беспокоит вот что: почему он с такой готовностью, даже поспешностью, открыл тебе зеленую улицу в детскую литературу? Человек ты ему абсолютно незнакомый, автор - неизвестный. Была бы хоть протекция, а так? Непонятно... Наверняка какой-то фокус. Но какой? Ничего хорошего от сомнительного человека ждать не приходится. Тогда где и в чем запрятано плохое? Где собака зарыта? - Надя замолчала. Молчал и Ефим. Оба погрузились в невеселые думы.

-    Ох, Фима, - вздохнула Надя, - лучше бы ты с ним не вязался... Призрачные тысячи... А ты уверен, - спросила вдруг, - что суд восстановит тебя на прежней работе?

-    Почти. А что?

-    А то, что для нас сегодня лучше синица в руке, чем журавль в небе. Восемьсот рублей ежемесячного дохода - мало, но лучше, чем ничего. С моей зарплатой вдобавок вполне можно дождаться выхода книжки. А уж имея в кармане солидную сумму...

Ефим молча прикидывал. Опасения жены вполне логичны и своевременны. Действительно, если месяца через три-четыре, вместо издания книжки, Красницкий выкинет какое-нибудь коленце, а он за это время не заработает ни гроша, они с Надей окажутся на материальной мели... Срок подачи заявления в суд ограничен и к тому времени истечет... Так что же, унижать себя судом с мадам Щукиной? Возвращаться решением суда под ее начало?

Надя ждала, что он скажет.

-    Насчет Красницкого ты права. А судиться с Щукиной бесполезно, я все равно не смогу с ней работать, не по нервам... Уверен, она сумеет от меня избавиться по какой-нибудь менее уязвимой статье, например, по профессиональной непригодности. Не улыбайся, в плену произвола лучше жить без иллюзий. Буду искать место в какой-нибудь газете.

-    Не хочешь судиться с Щукиной - не надо, - не очень-то одобрительно заметила Надя. - В общем, действуй! Как говорится, ищи, да обрящешь.

И он действовал. Несколько дней кряду обращался то в одну, то в другую редакции. Безуспешно. Только в вечерней газете как-то неопределенно пообещали: «Зайдите через недельку... Возможно,,,»

Отчаявшись, он уже решил было начать тяжбу со Щукиной, но неожиданно почтальон вручил ему письмо с издательским штампом на конверте,