Ефим Сегал, контуженый сержант (СИ)

-    «Придраться»?! «Скомпрометировать?!» - возмутился Ефим. - Я честно выполняю профессиональный долг журналиста: стоять на страже общественных интересов, обличать нарушителей закона и морали. Моя задача не придираться и компрометировать, как вы изволили выразиться, а обличать. Понятия, как видите, полярные. Это вам как редактору, члену партии надлежит знать!

Толстые щеки Щукиной задрожали. Ефим ждал услышать брань, но к его удивлению, она, немного помолчав, глянув в его сторону с нескрываемой неприязнью, процедила сквозь зубы:

-    Ладно, Сегал, можешь пока идти.

Он не вышел, а словно вырвался из ее кабинета. В общей комнате Нади не было. А она так нужна ему теперь!

-    Куда ушла Надя? - обратился он к Пышкиной.

-    Забыла доложиться, — ответила та в своей манере.

На столе Ефима зазвонил телефон.

-    Фима, — услышал он с облегчением желанный голос, — зачем тебя вызывала Щукина?.. Я жду тебя у проходной.

Она встретила его на полпути от редакции.

-    Чем ты так взволнован?

-    Гады, мерзавцы, все они — одна шайка-лейка, — ругался в сердцах Ефим.

-    Успокойся, что случилось?

-    Ошеломляющая новость! Рызгалов и компания, почуяв недоброе, раздобыли где-то немного мяса. Месяц на исходе, большая часть талонов отоварена эрзацами, делают видимость благополучия. Рызгалов - уголовник, да еще какой! Копнуть хорошенько - вскроются и не такие махинации. Нельзя оставлять дело на полпути.

Надя молчала.

-    Помнишь, Фима, - неторопливо заговорила она после некоторого раздумья, - ты как-то рассказал мне о старом докторе? Он тогда, сам того не подозревая, дал тебе ключ к пониманию всего, что происходит в нашем славном Отечестве?

-    Ты имеешь в виду его слова о государственной и общественной Системе? Полагаешь, что с рызгаловским делом я упрусь в нее, как в непробиваемую броню?

-    Вот именно. Может быть, ты в азарте забыл о ней - о всемогущей и всеохватывающей, как сам назвал однажды?

-    Ничего я не забыл. Забыл - она о себе напомнила бы. Это ведь не преграда, которую можно обойти или перепрыгнуть. Но все же, пусть очень редко, а берут за шиворот высокопоставленных воротил, судят, сажают и даже расстреливают. Почему это не может произойти с Рызгаловым? Надо что-то придумать.

-    Придумай, на первый случай, где нам добыть деньги до получки.

Вскоре произошло первое приятное событие в затянувшемся «свадебном путешествии» молодоженов. Вернее, не одно, а даже целых два.

Тетка их сожительницы по комнате, девочки Маруси, посчитала, в конце концов, что содержать в Москве племянницу дело накладное: ведь Маруся еще училась, никаких средств к существованию не имела. Тетка увезла ее к себе в Рязань, где Маруся намеревалась поступить в какой-то техникум. В связи с отъездом она предложила Сегалам купить ее платяной шкаф, кровать с пружинным матрацем, кое-что из посуды. За всю эту неслыханную роскошь Маруся запросила, в общем-то, сходную цену. Однако и такой финансовой малости у Сегалов в наличии не оказалось. Ждать уплаты некоторое время Маруся отказалась наотрез: «Деньги на бочку (так она и заявила), или завтра все увезу отсюда».

Пришлось опять лезть в кабалу к завкомовскому бухгалтеру. С обычными упреками и причитаниями, он неохотно вытащил из сейфа несколько купюр в обмен на расписку, грозно предупредил: «В получку все выдеру!» Добавили немного из имеющихся на текущие расходы денег, вручили несговорчивой Марусе, оставив себе мелочь — на два дня до зарплаты.

Зато - о, радость! О, счастье! О, не сравнимое ни с чем наслаждение! Наконец-то, после пятнадцати месяцев супружества, Ефим и Надя стали единоличными владельцами комнатушки в засыпном бараке, пусть без самых элементарных бытовых удобств, пусть с тремя соседями по коридору, но одни, без посторонних в комнате, в комнате с мебелью - их собственной: шкафом и кроватью и даже обеденным столом, который Маруся великодушно оставила Сегалам «за так». Да еще со своей посудой и утварью! Нет, не пережившему такое счастье не понять, просто не представить себе состояние людей, у которых воистину только что не было ни гроша, да вдруг... Словно поглотив солидную дозу возбуждающего, Сегалы неестественно повеселели. На радостях они и не заметили поначалу, что Маруся унесла свои стулья и им не на что сесть - одна табуретка на двоих. Однако и этот пробел чудодейственно восполнился. А вышло так.

В разных комнатах Дома общественных организаций без особой, видимо, надобности стояло множество стандартных конторских стульев, неказистых, но прочных. Ефим решил попросить у коменданта Дома пару стульев во временное пользование. Пожилой комендант оказался ; человеком понятливым. Без лишних слов, вместо двух он презентовал Сегалам четыре стула, и не на время, а навсегда, к тому же выбрал покрасивее и получше. Вдобавок, что уже походило на фантазию, он подарил им списанный старенький, но довольно-таки приличный, даже мало поцарапанный, однотумбовый письменный стол, покрытый дерматином.