Ефим Сегал, контуженый сержант

– Здравствуйте, товарищ Сегал, – сказала она высоким меццо-сопрано, – извините, что оторвала вас от работы. Это для дела. Очень нужно… Вы на заводе всего пять месяцев, а уже успели сделать много полезного, подобное не каждому дано.

«Так я и предполагал: благодарность», – подумал Ефим.

– Газета непомерно преувеличила мои заслуги, – возразил он, – гипербола невероятная.

Горина мило улыбнулась.

– Не надо принижать своих достоинств. Цех выведен из прорыва и выведен прочно. Разве это мало, особенно в условиях войны?

– Я не умаляю своих заслуг, Зоя Александровна, но так писать просто нельзя, просто вредно… Это я говорю вам не как литейщик, а как…

– Как журналист, – договорила Горина. – Не удивляйтесь, мне известна ваша истинная профессия. Товарищ Родионов рассказал мне, что вы квалифицированный журналист. И это, знаете, очень кстати. Недавно самого опытного работника нашей газеты мобилизовали в армию. И товарищ Родионов рекомендовал вас на его место.

Что скажете?

Ефим ответил не вдруг. Конечно, он согласен. Пусть многотиражка, но все же газета. В меньшем масштабе, чем он привык, но стихия-то родная. Однако и к цеху он успел привязаться, там он не просто руководит двумя десятками рабочих, а делает нечто гораздо более полезное – помогает бывшим рецидивистам навсегда покончить с их преступным прошлым. Успел ли он сделать процесс их нравственного очищения необратимым?

– Это хорошо, что вы не сразу соглашаетесь, – проговорила Горина, – но перейти в редакцию вам придется. Сейчас там ни одного журналиста: редактор – инженер-конструктор, заместитель, женщина, – бывший агроном или садовод. Профессиональный уровень литработника Крошкиной вам уже известен. Ответственного секретаря, я уже сказала, взяли в армию. Его-то мы и просим вас заменить.

– А вам известно, что я беспартийный? Очевидно, ответственным секретарем желательно иметь члена партии?

– Совсем не обязательно, – возразила Горина, – партийных товарищей в редакции вполне достаточно… А почему, разрешите вас спросить, такой передовой человек, как вы – не коммунист?

Ефим усмехнулся:

– Позвольте ответить вам вопросом на вопрос: вы, вероятно, хотели спросить меня, почему я не член ВКП(б), а спросили – почему не коммунист?

Горина выпрямилась в кресле, слегка сдвинула брови:

– Вы считаете, что между коммунистом и членом ВКП(б) есть различие? – в ее голосе невольно прозвучала ирония.

– Принципиальное и по существу! – горячо воскликнул Ефим. – По-моему, коммунист в подлинном высоком смысле этого слова – человек, который превыше всего ставит общественные интересы, готовый на любые личные жертвы во имя прогресса и счастья всех. Бескорыстное служение высоким идеалам, ни благ особых, ни привилегий особых, короче, коммунист – это убеждение, а член партии – принадлежность… не более.

По мере того, как Горина слушала Сегала, ее лицо становилось все напряженнее.

– Еще до войны, – уверенно, как нечто не раз подтвержденное жизнью, выкладывал Ефим, – когда я работал в печати, мне довелось встретить десятки членов партии – и бюрократов, и народных захребетников… Да и на фронте попадались, не найду для них более подходящего определения, извините, мерзавцы, принадлежащие ВКП(б).

Горина рисовала на листе бумаги цветным карандашом какие-то фигурки, головки, перечеркивала их, молчала. А Ефим запальчиво продолжал:

– Разве в парторганизации завода мало членов ВКП(б), но не коммунистов?

Зоя Александровна изорвала в мелкие клочки исчерченный лист бумаги, скомкала обрывки, бросила в мусорную корзинку, долго с загадочной полуулыбкой рассматривала Ефима, задумчиво изрекла:

– Вы оригинал, оригинал… Журналист, в моем представлении, таким, как вы, и должен быть. Я недавно на заводе, всего полгода, не во всем успела разобраться, надеюсь на вашу беспартийную помощь, – добавила шутливо. – А в партию вы, полагаю, вступите.

– Вряд ли, – без обиняков ответил Ефим, – не вижу прямой зависимости между полезностью человека и его партийной принадлежностью.

– Вы опять за свое – укоризненно остановила Горина. – Ответьте же, вы согласны перейти в редакцию? Да или нет?

– Да, – решительно ответил Ефим.

– Вот и прекрасно… – Горина сняла телефонную трубку. – Начальника отдела кадров… Здравствуйте, Андрей Николаевич. Ваш протеже Ефим Моисеевич Сегал у меня. Он согласился. С Батюшковым? Да, я с ним договорилась заранее… Оформите, пожалуйста, перевод. И вот еще что. Сегал живет в очень неподходящих условиях… Уже уладили? В общежитие инженерно-технических работников? К коменданту… скажу… До свидания, спасибо. Слышали, Ефим Моисеевич?

– Да, я все понял и очень вам благодарен. И товарищу Родионову. Извините, у меня к вам еще один вопрос: сколько я буду получать в редакции? В моем теперешнем положении это немаловажно. В литейном я имел больше двух тысяч с премиальными…

Горина немножко замялась.