Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга I

Если читатель не одобрит этот роман, я буду удивлен. Если одобрит, я буду удивлен еще больше.

Ж. Лабрюйер

Автор, испытывая стойкую неприязнь к предисловиям (роман еще не прочитан, а его уже объясняют), послесловиям (роман уже прочитан, а его зачем-то объясняют), но, чувствуя необходимость изложить свой взгляд на свой роман и тем самым предупредить недоумения, которые могут возникнуть у просвещенного читателя, решил приводить свои соображения там и так, где и как ему это будет удобно.

ГЛАВА 6 СЕЙ ШКИПЕР БЫЛ ТОT ШКИПЕР СЛАВНЫЙ,

кем наша двинулась земля.

А. Пушкин

Гамилькар свистнул Черчиллю, тот спланировал ему на голову, вцепился в волосы, сложил крылья, и они покинули Офир в поисках Атлантиды, Эльдорадо и Бахчисарайского фонтана. Тут же началась империалистическая война. Империалисты всех стран накинулись друг на друга. Макконнен XII удалился в Эдем. Атлантида была неизвестно где, а Эльдорадо — тем более. Наверно, где-то в Южной Америке. Бахчисарай со своим фонтаном находился в Крыму. Путь к филиалу рая перекрыли германские субмарины, а итальянцы кинули глаз на беззащитную Африку. Пароходик Гамилькара «Лиульта Люс, и» колесил по Средиземному морю под итальянским флагом, потому что Гамилькару, хотя и не любившему итальянцев, пришлось, прикрываясь их флагом, принять участие в империалистической бойне на стороне" Антанты, чтобы под шумок спасти свою родину от итальянского протектората, а самому заделаться офирским РоЬоиуат'ом.

Но сейчас он рвался в Россию, в Крым, в Бахчисарай, на Север, в тундру. Не все ли равно, где искать Эльдорадо? Чем не Крым — Эльдорадо? — хотя здесь чертовски холодно. Гумилев рвался к теплым морям, а Гамилькар — к Северному Ледовитому («Блядовитому», — говорил Гумилев) океану. Но турки закрыли и Босфор, и Дарданеллы и не пропускали Гамилькара в Крым. Он ходил рядом с проливами, пока однажды в неспокойном море рядом с «Лиультой» не всплыла английская подводная лодка, и на мостик вышел сам морской бог Уинстон Черчилль в прорезиненном плаще, в адмиральской фуражке, с сигарой в зубах и с бокалом коньяка в руке.

— Не разменяете ли сто долларов? — крикнул Гамилькар.

— Не слышу!

— Сто долларов! — Гамилькар помахал промокшей купюрой с портретом Бенджамина Франклина. Это был пароль.

— Не захватил мелочи! — крикнул Черчилль. Это был ответ.

Его бульдожий тезка слетел с головы Гамилькара, перелетел с «Лиульты» на субмарину и уселся на фуражку сэра Уинстона.

— Хороший, хороший, — засмеялся тот, макнул свой толстый мизинец в коньяк и дал купидону облизать.

Потом сер Уинстон прочитал рекомендательное письмо от Макконнена XII, которое начиналось словами «Дорогой Тони!», сказал: «Well»,[15] пригласил Гамилькара в капитанский кубрик, имел с ним непродолжительную беседу и написал ему рекомендательные письма для турецкого президента Ататюрка и для Верховного Главнокомандующего России — Черчилль хотел было написать имя Врангеля, но передумал, потому что Главнокомандующие в России часто сменялись — с просьбой о всяческом содействии «подателю сего». На этом они распрощались. Сер Уинстон отдал честь, сказал: «That's all»[16] и погрузился в пучину.

Сам черт мог ногу сломать в планах Гамилькара. Пепел древнего Карфагена стучал в его сердце, боевые слоны Ганнибала вот уже два тысячелетия продолжали идти на Север.

Запада и Востока для Гамилькара не существовало, весь мир он делил на Юг и Север, а все человечество — на черных и белых, с поправкой на то, что и среди черных встречаются плохие люди, а среди белых попадаются хорошие. Но сейчас волею судьбы его занесло освобождать Россию от каких-то красных.

О России Гамилькар много слышал от своего русского друга, поэта и натуралиста Nikolas'a Goumilyoffa,[17] когда тот в поисках рая втайне от царских властей по поддельному паспорту на имя гражданина Клауса Стефана Шкфорцопфа посещал Офир. Гумилев действовал по наитию, полагаясь на судьбу и на встречу с Гамилькаром, доплывал до Джибути, а потом с тяжелым мешком за плечами по стратегической Аддис-Абебской железной дороге шел в столицу Эфиопии, напевая известную железнодорожную песенку:

А поезд был набит битком,
А я, как фрайер с котелком,
По шпалам, бля, По шпалам, бля, По шпалам!
Какой-то стрелочник-езда
Остановил все поезда —
Свобода, бля, Свобода, бля, Свобода!