Эфиопские хроники XVI-XVII веков

Характер сочинений эфиопских (как и любых) историографов определялся в первую очередь их взглядами на ход мировой истории, а также теми целями и задачами, которые они ставили, создавая свои произведения. Их понимание истории было очень точным, ясным и определенным. Средневековый книжник отчетливо представлял себе весь ход и последовательность мировой истории, которая начиналась для него с сотворения мира (по Ветхому завету), а также развитие человеческой истории, начиная с сотворения человека. Всемирный исторический процесс представлялся им глубоко значимым и осмысленным, единым и последовательным, в котором ветхозаветная история сменилась историей новозаветной, а сегодняшний текущий день является продолжением все той же священной истории. История Эфиопии осознавалась как продолжение и завершение истории христианских народов и именно так и излагалась в больших хронографических сводах. (Довольно типичным примером этому может служить эфиопская рукопись “История царей”, которая хранится в Рукописном отделе ЛО Института востоковедения АН СССР за № Эф. 27. Текст “Истории” занимает 108 с. рукописи и делится на 5 разделов: история патриархов — 4 с., история царей еврейских — 5 с., история царей самарийских — 4 с., история царей римских — 6 с. и история царей эфиопских — 89 с. Существуют и более пространные эфиопские хронографы, но и в них сохраняется примерно такое же соотношение всемирной и эфиопской истории.)

Не было никаких неясностей и в хронологии. Средневековый книжник не сомневался в широко известных хронологических выкладках римского монаха Дионисия Малого о том, что от сотворения мира до рождества христова прошло ровно 5500 лет, и твердо знал, сколько лет стоит мир. Более того, и грядущие судьбы мира были ведомы ему благодаря Апокалипсису, вплоть до времени наступления “последних дней мира” и появления антихриста, которое приурочивалось к началу VIII тысячелетия от сотворения мира. Судьбы всех явлений, и крупных, и малых, были для него предречены и зачастую известны. Так, дееписатель эфиопского царя Амда Сиона, много воевавшего против мусульман, пишет с полной убежденностью: “Мы же слышали и знаем из св. Писания и говорим истинное и несомненное, что царство мусульман непродолжительно — всего 700 лет, что оно разорится во время свое. Царство христиан пребудет и устоит до второго пришествия сына божия, как возвестило св. Писание, особенно же пребудет царство Эфиопское до пришествия Христова — о нем пророчествовал Давид и сказал: „Эфиопия предварит руки своя к богу“ (Пс. 67, 32)” [14 с. 19]. Таким образом, все было известно и предсказано в человеческой истории, и чтобы понять ее ход во всем бесконечном многообразии событий, нужно лишь уметь разглядеть за их внешней, бренной и изменчивой оболочкой ту вечную, незыблемую истину, которая и составляет ее подлинную сущность. На решение именно этой сверхзадачи и были направлены главные усилия эфиопских историографов.

Подобная задача оказывалась трудной, но ни в коем случае не невозможной. Дело в том, что история, при всей поступательности ее хода развития, имела с точки зрения средневекового книжника тот параллелизм, который столь заметен при сравнении ветхозаветной и новозаветной историй. Христианское богословие уделяло особое внимание этому параллелизму, в котором и раскрывался для человека таинственный, но тем не менее глубоко осмысленный и значимый божественный смысл истории, ее в высшей степени закономерный характер, где не было и не могло быть места случайности. Этот параллелизм не ограничивался исключительно священной историей, он имманентно присущ всей истории в целом, и тот, кто хотел обнаружить внутренний смысл происходящего, должен был найти его параллель. Эта особенность исторического мышления авторов самым непосредственным образом отразилась в их повествовании. Известное положение о том, что “сравнение — не доказательство”, прямо противоречит подобному мышлению, согласно которому сравнение (взятое из священной истории) и есть доказательство. И когда царский историограф пишет: “А вельможи царства, азажи и их присные, дали клятву и заключили союз, подобно войску идумеев и измаильтян” (История царя Сарца Денгеля, гл. 1), или: “И все притеснители этого царя уподобились десяти племенам, которые отделились от Ровоама, сына Соломона” (гл. 2), это должно указывать не на личную оценку автором действий противников царя, а прежде всего на историческую обреченность их противодействия, на предреченность их грядущего поражения. Таким образом, глубокое знакомство с Писанием было непременным условием возможности разбираться в человеческой истории, писать и читать средневековые исторические произведения.