Эфиопские хроники XVII-XVIII веков

Глава 5. А потом напишу я о конопачении, ибо весь корабль был заделан разной конопатью, как замазывается стена. Для конопачения ладана пошло, как праха земного, а кунжутного масла, как воды речной, а хлопка, как соломы, и всему этому неведомо количество. Но нижняя ось, и верхний потолок, и бока, доски, 12 балок, помост на этих балках и два столба стоящие — все скреплялось добром отборным, то бишь медью, годной на потребу человеку. А количество этой меди было на 200 сошников. Это называлось ковчегом, ибо это — обиталище, кораблем, ибо просторно, джельба, ибо легко, судном, ибо высоко. А все дерево было из дерева негниющего, то бишь дикой маслины. Конец кормы напоминал престол, а шея носа напоминала шею верблюда.

Глава 6. И когда спустился царь Бакаффа на [остров] Бергида со всеми князьями назначенными, то возрадовался, что хороша постройка.

Глава 7. 1 маскарама[1183] разгневался царь на Батре, когда тот отказался повиноваться, когда призвал его царь, под предлогом болезни, а посланцы нашли его здоровым. И вывели его из дома царя, бия по лицу, а еще ввели его, толкая, и заточили.

Глава 8. На другой день приказал царь битвададу Тасфа Иясусу собрать заседателей, и азажей, и всех наместников в боковых воротах, и поставили Батре посреди собрания, препоясанного вретищем, с веревками под чреслами и на коленях. И тогда обвинял его азаж Езекия, чтец Псалтири, по словам царя и представил свидетельства, что он лжец и похититель дома царства и что старался он околдовать царя и вопрошал волхвов и чародеев, а еще клеветал он царю на ближних его и на дочь единственную царскую речами лживыми. Все это доказал преданный Езекия.

Глава 9. И тогда решили судьи по степеням своим и сказали: «Достоин Батре смерти позорной». Царь же заключил его в дом заточения, где плач и скрежет зубов (Матф. 8, 12). 28 маскарама[1184] умер кантиба Арсе и был погребен в [церкви] рождества богородицы.

Глава 10. Начался тэкэмт. 3 тэкэмта[1185] умер лике[1186] Кефле. А 13 тэкэмта вошел царь в Аддараш для принятия даров, и тогда получил он 100 ковров и 500 унций золота, что прислал Вальде. Одни давали коней, другие давали ружья, и каждый давал [положенное] по уставу. 16 тэкэмта затеяли распрю паша Рэту и дедж-азмач Такла Хайманот по обычаю своему. И сказал паша Рэту Такла Хайманоту: «Доселе терпел я тебя и скрывал, что ты — сын царя Иясу. А ныне расскажу про все беззакония твои; а еще держал ты совет с бэлятеном внутренним[1187] и подбивал его, говоря: «Дам тебе ткани индийской, чтобы подал ты яду царю». И сказал Такла Хайманот: «Да оставя все прочее, кабы знал меня тот бэлятен, убил бы меня царь и не пощадил меня!». И на том поклялись они именем царским[1188]. Царь же Бакаффа был меж ними как примиритель и как отец милостивый, пред которым ссорятся два сына его, ибо не любил он погибели людской. А когда увеличилось смятение, приказал царь битвададу Тасфа Иясусу быть им судьею и заслушать речи их, собрав всех судей. И сделал тот, как приказано. И тогда поставил он Рэту справа, а дедж-азмача Такла Хайманота слева и призвал Рээса Каля — бэлятена внутреннего и спросил его, говоря: «Знаешь ты ли Такла Хайманота, давал он тебе ткань индийскую?». И сказал Рээса Каль: «Ей, знаю его, а ткани индийской он не давал мне, но сказал: «Дам тебе рубашку черную и штаны бурые». Еще призвал паша Рэту свидетелей и говорил им: «Знаете ли, что Такла Хайманот — сын царя Иясу и что говорил он: «Я воцарюсь»? А сверх этого знаете ли беззакония его прежние, как воцарил он самозванца в Ласте во времена царя Юста[1189], поставив самого себя на должность [его] бехт-вадада, а во времена царя Давида[1190], что убил он многих князей, будучи заодно с Вальде. Вальде же хотел воцарить его в Тигрэ, а он сказал: «В Тигрэ ли воцаряться мне как самозванцу? Нет, в Гондаре!».