Эфиопские хроники XVIII века

Прибытие Микаэля с войсками, разумеется, не предотвратило борьбы, но заставило перенести ее из столицы, которую он твердо контролировал, в области. В усобицах с правителем Дамота Фасилем, сыном известного нам Варання, сошли со сцены виднейшие кварасцы, братья Эшете и Евеевий, один из которых погиб в битве, а другой умер. Один из царских дядьев — Бирелене без участия Микаэля был назначен наместником в Бегамедр, где погиб от руки Йе-Марьям Барья, сына Айо, прежнего правителя Бегамедра и старого врага Микаэля. Микаэль воспользовался удобным случаем расправиться с ним и пошел на него походом, взяв с собою царя Иоаса и горевшего мщением второго его дядю — Лубо. Йе-Марьям Барья был разбит, пленен и зарезан мстительными оромо. Казалось, все шло хорошо для Микаэля: его соперники уничтожали друг друга, а он мог играть свою роль верного слуги царя, незаинтересованного мстителя за царские обиды. Впрочем, наивных людей при дворе не было. После гибели Йе-Марьям Барья все разнородные силы, участвовавшие в борьбе за власть и влияние, — и Фасиль из Дамота, и кварасцы, и оромская партия во главе с Лубо — все были настолько встревожены усилением Микаэля, что дружно объединились против него, привлекли на свою сторону царя Иоаса и от его имени приказали Микаэлю оставить должность гондарекого коменданта — «главы дома царского» — и отправляться к себе, в Тигрэ. Многое рассказывают о враждебных действиях царя по отношению к Микаэлю: и то, что Иоас послал своих телохранителей на помощь Фасилю пред его битвой с Микаэлем, и то, что в него стреляли из окна царского дворца. Здесь, однако, важны не детали, а то, что Иоас, безусловно, встал на сторону противников Микаэля. Реакция Микаэля была быстрой: он разбил в бою объединенное войско своих противников, привел с Вахни нового царя, а Иоаса велел удушить. Новый царь, Иоанн, двоюродный дед Иоаса, был семидесятилетним стариком, от которого можно было не ждать опасных неожиданностей. Это был конец самостоятельной царской власти в Эфиопии XVIII в. и соответственно конец царской историографии.

Собственно говоря, этот конец наступил задолго до удушения Иоаса, который реальным правителем не был никогда. Он наступил, когда царица Ментевваб, теряя власть, вынуждена была призвать Микаэля. С этого времени «история царя Иоаса и царицы Валата Гиоргие» превращается, по сути дела, уже в «историю деяний раса Микаэля». И хотя царский историограф, сообщая о воцарении старца Иоанна, обещает, что «повествование же истории его напишем мы, как вразумит нас дух святой» (с. 196), официальная царская историография в Гондаре уже не могла продолжаться: она погибла вместе с царской властью. Правда, в Гондаре кроме номинального царя оставался и реальный правитель — рас Микаэль, и описание его деяний можно было бы счесть за продолжение если не царской, то по крайней мере официальной историографии, но знакомство с этим произведением показывает, что это не так. Это естественно, ибо к этому времени традиция царской историографии в Эфиопии имела уже полутысячелетнюю историю и свои выработанные и достаточно жесткие каноны, чтобы так легко перейти от истории царской к истории княжеской. Кроме того, и сам Микаэль формально не уничтожил царской власти и являлся (тоже формально) лишь «главою князей» и, таким образом, по отношению к царю лишь первым царским слугою, т.е. фигурою второстепенной согласно литературному этикету официальной историографии. Можно сказать, что вся «История» Микаэля есть отчаянная и безуспешная попытка преодолеть каноны старого жанра, сохраняя при этом жанр как таковой.