Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 2

ПОВЕСТЬ О ДУПЛЕ (УЦУХО-МОНОГАТАРИ) часть 2

Глава XII ЖУРАВЛИНАЯ СТАЯ

Как-то раз в шестом месяце[1] во дворце Человеколюбия и Долголетия император изволил играть с госпожой Дзидзюдэн в шашки. В это время во дворец прибыл генерал Масаёри. Узнав, что в покоях дочери находится император, он скрылся в одном из помещении и стал дожидаться. Наконец император позвал его к себе.

— Дзидзюдэн как-то просила разрешения посетить родительский дом. Что случилось? — начал он.

— Я звал её домой, когда положение Накадзуми стало безнадёжным, — ответил генерал.

— Я об этом совершенно ничего не знал, — сказал император. — Некоторое время тому назад Дзидзюдэн сказала мне: «Хочу посмотреть, как там обстоят дела»; но когда мои жёны хотят отправиться в родительский дом, они всегда говорят, что там кто-то болен, поэтому я и на этот раз разрешения не дал. А оказывается, у тебя действительно был болен сын. Вина за это лежит на тех, кто всё время лжёт мне.

— Моя жена постоянно твердит дочери: «Если в нашем доме всё спокойно, не отлучайся из дворца. Очень это хлопотно, когда дамы то и дело ездят из дворца к родителям и обратно». Да и с какой стати им стремиться домой? Разве они не ценят службы во дворце? — говорил Масаёри.

— Может быть, и не ценят, — рассмеялся император. — Известно ведь, что нет дыма без огня. Но скажи мне, как обстоят дела с вознаграждением Судзуси и Накатада? Мне кажется, в отношении Судзуси ты поступил против моего желания.

— Я думал выполнить ваше повеление теперь, в восьмом месяце, — пустился в объяснения генерал. — Я собирался последовать вашему приказанию относительно Судзуси, но наследник престола тут как раз изъявил желание видеть Фудзицубо в своём дворце. Когда же он услышал о вашем повелении, он изволил сказать мне: «Несмотря на это, пришли дочь ко мне. Перед государем я сам буду в ответе». Поэтому-то я и отправил Фудзицубо во дворец наследника, а та дочь, которую я думаю отдать в жёны Судзуси вместо неё, ещё мала — вот почему до сих пор я не выполнил вашего повеления.

— Разве тебе не всё равно было, кому отдать дочь в жёны? — спросил император. — О Судзуси в один голос говорят только хорошее. Раньше я и сам не принимал на веру эти разговоры, но в ту ночь понял: какое сокровище я ему ни преподнеси, всё будет недостаточно. Однако если наследник во что бы то ни стало хотел жениться на Фудзицубо, тебе, конечно, ничего другого делать не оставалось.

— Та дочь, которая ещё живёт в моём доме, ничем не уступит Фудзицубо, — сказал генерал.

— Не знаю, как-то будет. Боюсь, что и на этот раз что-нибудь помешает. Недаром говорят: «Пока дерево не засохло»,[2] — промолвил император и обратился к Дзидзюдэн: — Хоть этой ночью приди ко мне. Я всё время посылаю за тобой, но ты никак не хочешь подняться в мои покои. — С этими словами он покинул госпожу.

В тот вечер она отправилась в покои императора.

* * *

Когда Масаёри возвратился из дворца, вторая жена спросила его:

— Почему ты так долго пробыл во дворце?

— Я пришёл к Дзидзюдэн в тот момент, когда у неё находился государь. Он начал беседовать со мной и спросил об обещанном вознаграждении Судзуси и Накатада. Он говорит, что мы пошли против его воли в отношении Судзуси. Действительно, это непростительное своеволие.

— Имамия уже взрослая, она ни в чем Фудзицубо не уступает, отдадим её в жёны Судзуси, — сказала госпожа. — Я мечтала, что одну из своих дочерей отдам за Накатада и когда у них появятся дети, он будет учить их играть на кото. Разве он смог бы отказаться учить потомков государя?

— Император мечтает о том же и поэтому хочет отдать за Накатада свою старшую дочь. Кажется, он очень серьёзно о том думает. Накатада необычайно повезло. Из всех своих детей государь особенно любит старшую дочь. Судзуси не уступает Накатада, и в красоте, и в талантах, и в чине они равны, но о Накатада слывёт более громкая слава. В общем, когда дочерей много, тогда и хлопот с ними много. Поскольку и твои дочери, и дочери госпожи из северных покоев уже взрослые, не отдать ли их замуж за тех, кто добивался Фудзицубо? Что ты об этом думаешь? — спросил генерал.

— А ты сам что думаешь? — переспросила она. — Если ты решил, медлить не надо.

— Мне не хотелось бы, чтобы все эти молодые люди нашли себе жён в других домах. Отдадим Тигомия[3] за Канэмаса, Кэсумия[4] — за принца Хёбукё, одиннадцатую дочь от госпожи из северных покоев отдадим за советника Масаакира, а двенадцатую — за Судзуси.

— Мне бы хотелось, чтобы Санэтада вошёл в наш дом, — напомнила госпожа. — Он полюбил Фудзицубо ещё тогда, когда она была совсем юной. Как он, должно быть, сейчас печалится!

— В таком случае отдадим Кэсумия ему, а не принцу Хёбукё, — решил Масаёри.

* * *

Стояло самое жаркое время года. Придворные старались как можно реже являться во дворец, а то и вообще не выходить из дому.