Эфирное время

Прогулки на свежем воздухе, солнышко, птичье пенье, кино, музыка, веселые компании с девочками, а также витамины и физкультура – ничего не помогало Вове. От депрессии было только одно лекарство, проверенное, надежное, эффективное на сто процентов. Деньги. Как только у Вовы появлялась в кармане хотя бы тысяча долларов (но не меньше), он становился здоровым, бодрым, забывал о макаронах, ел фрукты и овощи, улыбался до ушей, утром делал зарядку, принимал холодный душ, растирался жестким полотенцем, легко сбрасывал лишние килограммы, распрямлял спину, гулял на свежем воздухе, слушал диски модных групп, смотрел боевики и триллеры, плавал в бассейне, ходил на дискотеки и знакомился там с красивыми девушками.

Продолжалась эта счастливая полоса ровно столько, на сколько хватало наличной суммы. Деньги кончались, Вова наливался тоскливой ненавистью к себе и к миру, толстел, забывал о гимнастике, веселой музыке и красивых девушках, варил себе макароны и в мрачном молчании поедал их, иногда прямо из дуршлага, один на грязной кухне.

Деньги были для Вовы явлением мистическим. Он знал совершенно точно, что появление их в его кармане, как и во всех прочих, чужих карманах, никоим образом не связано с такими скучными и бессмысленными понятиями, как образование, профессионализм, работа. Деньги нельзя заработать. Их можно «сделать».

Человечество, при всем его бесконечном разнообразии, делилось для Вовы на две л простые категории, на тех, кто умеет делать деньги, и на всех остальных. Себя самого Вова искренне относил к первой группе, потому что остальным просто не имело Я смысла жить на свете.

После «черного августа» Вова не вылезал из депрессии. Работа массажиста в оздоровительном комплексе была всего лишь работой, а следовательно, денег не приносила. Зарплаты хватало на макароны и кислый майонез. Вова толстел и совсем не улыбался.

Оздоровительный комплекс оставался престижным заведением, имел постоянных клиентов, среди них попадались и крупные чиновники, и бизнесмены, и просто денежные люди. Но клиенты, которые раньше, не глядя, красивым жестом выкидывали крупные купюры в качестве чаевых, теперь начали аккуратно считать свои деньги. Да и клиентов стало меньше. Цены на услуги оздоровительного комплекса резко подскочили, а количество платежеспособных людей сократилось. Осталась одна надежда: Клим. Таинственный, великодушный и всемогущий Клим.

Всего лишь восемь месяцев назад он возник ниоткуда, как будто по мановению волшебной палочки. Пришел в оздоровительный центр, качался на тренажерах, попарился в сауне, потом лег на массаж. Оказался разговорчивым клиентом, рассказал, что в Москве проездом, живет в Германии, занимается бизнесом. Вова считал, что достаточно хорошо разбирается в людях. Одним из решающих признаков для него было количество чаевых и манера их давать. Бизнесмен из Германии с красивым именем Эрнест Климов дал много, и так небрежно, словно сотня долларов для него вообще не деньги. Из этого Вова сделал вывод, что бизнес его процветает, и постарался продолжить знакомство, дал понять, что у него много разных приятелей, есть и знаменитые, например, журналист Артем Бутейко, так что в принципе если нужна реклама, то можно организовать недорого в разных там газетках-журналах.

На самом деле Вова понятия не имел о том, как делается реклама в газетах и какие имеются возможности у Артема Бутейко, но разве это важно? Главное, заинтересовать хорошего человека своей скромной персоной.

И хороший человек, немецкий бизнесмен Эрнест Климов заинтересовался, зауважал Вову, захотел с ним дружить. Как только он приезжал в Москву из Германии, сразу навещал Вову в оздоровительном . центре, делал у него массаж, давал щедрые чаевые, приглашал в дорогие кабаки, я посидеть, оттянуться. Платил, разумеется, сам, и не скупился на рассказы о своем у успешном бизнесе, о том, как начал с нуля, Ц с нескольких блоков сигарет, а закончил миллионным состоянием. Вове тоже хотелось рассказать в ответ что-нибудь интересное, но про самого себя нечего было, и он развлекал Клима историями про своих приятелей, про Саню Анисимова, про Артема Бутейко. Клим внимательно слушал и никогда не перебивал.

Когда случился августовский кризис, Клима в Москве не было, и Вова ужасно боялся, что больше он не появится. Многие зарубежные фирмы сворачивали свои дела в России. Вова не знал, какие именно у Клима здесь дела, но догадывался, что весьма серьезные. Клим ездил не на джипе, не на «мерее», а на обыкновенном «жигуле-шестерке», причем с московским номером. Он намекнул Вове, что это такая конспирация. А что касается татуировок, двух перстней на среднем и безымянном пальцах правой руки, так это детская дурь. Хотелось быть крутым в тринадцать лет. Надо бы вывести, да все некогда.

Вова сильно нервничал после – августа, растолстел до невозможности, помрачнел так, что лицо стало свинцовым, как грозовая туча. Связь с Климом была односторонней, оставалось только ждать и надеяться.