Эфирный эликсир

Лучшая игра — школьный «ка вэ эн».
Память навсегда, память этих стен,
Где юности пора весело прошла.
Ведь наша жизнь игра!

— А когда мы покидаем сцену, опять врубаются «Белые розы». — Улыбнулся я, а мои товарищи почему-то наоборот загрустили.

— А ведь на самом деле, — сказала Тома Полякова. — Мы этот КВН потом на всю жизнь запомним.

— Запомним, запомним! Репетировать надо лучше! — Опять разгорячайся Рысцов. — И тогда будет что вспомнить.

Глава 16

В воскресенье я понял, что от КВНа, который должен был пройти в ближайшую пятницу, уже устал. И Рысцов, и Широков, и Полякова, и Новосёлова меня невероятно бесили. У первых двоих память нулевая, ни слова запомнить не могут! Томка что бы не говорила, из всех щелей от неё прёт «комсомольский вожак». С её подачей только и кричать, что выполним, да перевыполним, а так же клянёмся служить делу в борьбе за борьбу! А у Новосёловой кроме голоса ничего нет, никакой харизмы, человек невидимка. «Ирокез ей что ли начесать?» — зло подумал я.

— Ну как, хорошо у нас получается? — Спросила довольная собой Томка Полякова, когда мы сделали черновой прогон первого конкурса «приветствие».

— Зае, то есть замечательно, — пробормотал я. — Учите текст для третьего конкурса «домашнее задание», встречаемся после уроков во вторник в малом актовом зале ДК. Там сцена такая же, как в нашей школьной столовой. А теперь по домам.

— Ещё только два часа дня! — Полякова от возмущения сжала свои маленькие колючие кулачки. — Договаривались репетировать целый день.

— Мне ещё с мужиками нужно к сбору металлолома подготовиться, — соврал я. — Места присмотреть металлоломные.

— Да чё тут смотреть-то, у второй школы как обычно сопрём самое тяжёлое, — хмыкнул хулиган Широков.

— Только попробуйте, — погрозила нам кулачком Томка Полякова. — Ладно, Ирина пошли. Что опять какие-то секреты появились от коллектива? — Девушка уставилась на меня, пытаясь насквозь прожечь взглядом.

— Да, какие секреты, — махнул рукой Андрюха Рысцов. — Плохо ты, Полякова, играешь. Не верю.

— Идиоты, — обиделась наша комиссарша и, одевшись за несколько секунд вместе с Ириной Новосёловой, вылетела из квартиры.

— А чё я такого сказал? — Обиженно протянул Рысец, получив от Широкова смачный подзатыльник.

— Значит так, — произнёс я, почесав затылок. — Завтра в школе лично переговорю с Томой и Ириной. Девчонок из команды убираем. Вместо Новосёловой возьмём Ольгу Балуеву из 8-го «Б», у неё тоже голос хороший. — Сказал, чуть не ляпнув про то, что в девятом классе, когда я сам за этой девушкой ухаживал, она очень прилично пела под гитару.

— А вместо Поляковой кто играть будет? — Сурово спросил хулиган Широков.

— Одного человека в команду можно же пригласить? — Припомнил я разговор с Чистяковой из 10-го «А». — Дина моя сыграет роль школьной красавицы. Заодно и померюсь с ней. Ладно, парни я пару часиков вздремну, а вечером нагряну к твоему, Толик, соседу, мотоцикл буду просить в аренду.

— Тогда я в общагу схожу, с Катькой перетру. — Кивнул головой «Широкий». — Я так понимаю, чем быстрее мы маньяка скрутим, тем лучше.

Я порылся в своём бумажнике, который прятал среди школьных книг и вытащил двадцать пять рублей. Фиолетовая бумажка, на которой художник изобразил в профиль бюст вождя мирового пролетариата Володи Ленина, смотрящего прямиком в светлое будущее, предназначалась, по моим расчётам, для Катьки.

— Это, Толя, для Катерины. — Протянул я четвертной Широкову. — Пусть она перекраситься в блондинку. Остальное задаток. Без материальной заинтересованности сегодня только кошки родятся.

— Точно, — согласился со мной Андрюха Рысцов и добавил, — а я тогда сегодня с Ольгой Балуевой переговорю. Обрадую, что она теперь с нами в одной команде КВН, ха-ха. Лучшая игра школьный «ка вэ эн», память навсегда, ля-ля-ля-ля…

* * *

Если совсем честно признаться, то некоторых эстрадных исполнителей я не перевариваю. Смотрю на их смазливые упитанные лица и накатывает на меня отторжение всего, что они исполняют. Но когда на кону стоит примирение с любимой девушкой, эстрадные предпочтения с лёгкостью идут лесом.

Очарована, околдована,
С ветром в поле когда-то повенчана.
Вся ты словно в оковы закована,
Драгоценная ты моя женщина…

Романс, с которым скоро выскочат на эстраду Звездинский и Малинин, на кухне у Дины Гордеевой я пел уже в третий раз. Первый по своей воле, второй по просьбе любимой девушки, а третий по заявке Инны Владимировны, Дининой мамы.