Егерь 200

В случае, если мы попадем в плен и нас заставят говорить, то о других группах ничего не узнают. На этапе подготовки операции это называется "фаза изоляции". На этой фазе патруль контактирует только с руководителями миссии, которые передают им всю информацию. Изоляция может занимать до недели.

Наша миссия называется "Черная операция".

Согласно сценарию война в мире еще не разразилась, но дипломатические переговоры провалились. Вооруженные силы в стадии развертывания, а шпионы по обе стороны от границы начали подрывную деятельность.

Это сумерки конфликта.

220 человек из 35 групп специального назначения разных стран НАТО будут задействованы в шестидневной операции на вражеской территории. Мы организованы в CJSOTF (объединенная целевая группа специальных операций).

Сейчас в эту минуту каждая группа начинает свою операцию. Все они разные по численности, но взаимосвязаны по задачам и разбросаны по всей вражеской территории, площадью с половину Германии. Расстояние между группами велико, но мы выступаем единой командой, поэтому все задачи — взаимозависимы.

В течении шести дней мы будем уничтожать ключевые военно-стратегические цели. Цели, которые важны для первой части военной компании. Это радиолокационные установки, батареи ПВО, штабы, энергостанции. В некоторые команды входят воздушные наводчики, целью которых являются военные аэропорты.

На протяжении всей операции CJSOTF будет рассыпать группы спецназа по всей вражеской территории как смертельный вирус.

Хотя новые дипломатические переговоры могут стать успешными, мы уже прошли точку возврата. Сейчас политики просто "играют", выигрывая для своих стран время и желая получить больше народной поддержки для расширения конфликта. Политика здесь уже часть войны. Многие считают, что это две разные вещи, но в стадии конфликта они входят в симбиоз и война является уже продолжением политики.

Операция требовала длительной подготовки и отточенной координации с другими 35 командами. До посадки несколько часов, а затем в течении шести дней мы будем одни нести огромную ответственность на себе. Если хотя бы один из нас будет обнаружен, вне зависимости от национальности и команды, это поставит под угрозу всю операцию потому что враг узнает. Существует вероятность того, что обнаружение патруля может привести к преждевременному началу войны. Поэтому на этом этапе контроль очень важен.

Мы не должны быть обнаружены. Враг будет подозревать, что мы уже в районе операций, его силы безопасности будут увеличены, за всеми подозрительными лицами будет установлена слежка, особенно за иностранцами.

Наши рюкзаки огромны. Сегодня они не такие уж тяжелые, как иногда бывает, но все равно весят 40–45 кг. В них еда, вода, боеприпасы, спальные мешки и спецтехника, вроде биноклей, раций. Некоторые несут водные фильтры. У некоторых в слабом красном свете салона вертолета можно разглядеть длинную трубу гранатомета "Карл Густав".

Самый большой "обжора" веса в рюкзаке это боеприпасы. Они занимают от 50 до 70 % переносимого веса. В этой операции мы берем мало воды, а значит можем взять больше патронов.

Я не знаю как называется это правило, которое вступает в действие сейчас, возможно оно называется "егерский закон веса". Он гласит, что вес рюкзака определяется типом выполняемой задачи. Редко когда бывают такие "хорошие" задания, когда можно нести меньше, чаще наоборот. Практически всегда "легкий" набор снаряжения весит около 50 килограмм. Впрочем, редко бывает, что мы так хорошо вооружаемся на миссию, так основная наша задача — разведка.

Вертолет летит на максимальной скорости в холмистой местности. Когда я смотрю поверх голов других егерей в маленькие круглые окна на противоположном борту, то вижу иногда проносящиеся мимо дома. Они отбрасывают слабый свет в салон вертолета. Но в основном за бортом темно.

Сейчас мы летим тактическим маневром, я совершенно ясно чувствую это. Чтобы так лететь надо идти так низко как возможно, а это около 10 метров до земли. СН-47 — один из самых мощных доступных нам вертолетов, с двумя огромными роторами, специальной аппаратурой, сканирующей местность и опытными летчиками — может совершать более рискованные и четко выраженные тактические маневры, чем другие более "слабые" вертолеты. Сейчас летчики ведут вертолет в полной темноте, ориентируясь с помощью ПНВ (прибор ночного видения).

Внезапно мое тело запротестовало. СН-47 способен даже при большой нагрузке следовать изгибам местности, так как имеет хорошую тягу. Совершенно очевидно, что сейчас мы летим в узкой горной долине. Это, наверное, даже хорошо, что из-за темноты мы не видим где летим.

Я испытываю борьбу силы тяжести и центробежной силы. Какое-то мгновение я был как пушинка, когда вертолет "взобрался" на вершину хребта, а затем стремительно набрал вес, когда машина начала тяжелое падение в ущелье.