Егерь 200

Один из командиров патрулей, по имени З., был весьма мрачен и серьезен от всего этого, говоря, что его и четверых товарищей по патрулю собираются высадить на львином дворе. Мы могли смеяться от его мрачных шуток, но на самом деле все было очень серьезно. Это были очень опасные задачи. Противник знал свою местность, отлично мотивирован. Естественно, что мы испытывали к ним уважение.

Поддержка Аль-Каиды Талибана означала присутствие иностранных наемников. Многие из них, да и сам Талибан, имели больше боевого опыта, чем мы. Тяжелейшая война отгремела тут десять лет назад. Ветеранов тут было предостаточно.

У Коалиции и целевой группы K-Bar было только технологическое преимущество плюс изобилие самого разного оружия и наиболее подготовленные солдаты в мире.

Очень трудно определить разницу между местными афганцами и Талибаном. Талибан — часть афганского народа и только местные жители могут их отличить. Аль-Каиду распознать немного легче, так как часто здесь полно этнических типов, не принадлежащих Афганистану — арабы, монголы и европейцы. Кроме того, они часто используют иностранную военную технику.

В сельских районах все местные афганские уважающие себя мужчины ходят с винтовками. Если ему повезло или у него высокий статус, то у него русский АК-47. Обычные люди же ходят со старыми английскими винтовками Lee-Enfield Mk I,II и III. Некоторые из них произведены в 1900 году! Можно также встретить и более старые однозарядные антикварные винтовки.

Таким образом, вы понимаете, что оружие — вовсе не признак того, что перед вами боец Талибана и они очень часто прячутся в толпе, при преследовании. Без помощи местных афганцев опознать их порой невозможно. В случае с операцией «Анаконда» это не работало — вся провинция была описана как «в целом дружелюбная к Талибану». Нам в таких случаях помогали наши переводчики.

Впрочем, я расскажу подробнее о том переводчике, которого нам пришлось уволить за недостойное поведение (см. главу 6).

Мы были уже несколько дней в лагере Баграма, готовясь к миссии СБР, и частенько общались в лагере.

В ходе бесед были озвучены различные странности нашего переводчика. Во-первых, он рассказывал другим о своих подвигах в бою… Во-вторых, некоторые видели его фотографии, где он был в бордовом берете егеря и в полной экипировке. Внезапно, общаясь с другими солдатами коалиции, мы поняли, что его знают и в других отрядах. Был эпизод, когда он отказался идти на ночную операцию, ссылаясь на то, что его укусил ядовитый паук. Точно такой же эпизод был с ним в норвежском лагере. Он также участвовал в инциденте в Кандагаре, когда вместо того чтобы заниматься охраной афганских рабочих, он разыгрывал из себя их похитителя. В общем, картина вырисовывалась неприглядная.

Я сам лично столкнулся с ним в ту ночь, когда мы «поймали» Пирса, на обратном пути домой.

Я обнаружил, что пластиковые наручники слишком туго надеты на пленнике, полностью перекрыв кровообращение в ладонях. Я попросил ближайшего к нему человека снять с пленника наручники, чтобы мы могли надеть новые, с более свободной степенью регулировки. Это оказался переводчик. Он достал свой «Лезерман», многофункциональный нож, и вытащил из него большое блестящее лезвие. Однако, острый нож не самый правильный инструмент для использования в непосредственной близости от других людей в вертолете, летящем на высоте 10 метров, огибающем местность на скорости 350 км/ч. И конечно не в районе рук заключенного.

Я сразу крикнул ему: «Используй кусачки!». Он так и сделал. Но очень грубо, пытаясь попасть кусачками в тонкую пластиковую полосу, переводчик порезал руку заключенного. Я очень разозлился и удивился. Мы здесь были не для того, чтобы нарочито грубо обращаться с пленниками. Я увидел, как пленный афганец сжал зубы. Он сразу вспотел. Конечно же, ему было больно, и он не понимал, что происходит. Я сбросил ремень и положил ему руку на спину, предостерегая от глупостей. Пленник пришел от этого только в ужас.

Тогда я подумал, что это просто недоразумение. Но теперь вокруг этого переводчика вилось слишком много таких сомнительных эпизодов.

Мы решили провести собственное расследование. К нашему удивлению, на его компьютере нашлись внутренние документы Корпуса и группы K-Bar, описывающие различные процедуры и планы. Это определенно были не те документы, которые можно выносить из лагеря. Для чего они ему были нужны?

Были также странные фотографии из Кандагара, на фоне вертолетов. Само по себе — ничего страшного, у нас у всех такие были. Но здесь было странно, что он был в бордовом берете егеря, одетый в боевое снаряжение, которое ему не принадлежало. Были также постановочные видео, где переводчик в различных героических позах, что-то атаковал, опять же — одетый в нашу экипировку и берет.