Егерь

— Не бери в голову, — я стряхиваю пепел. — Ты главное не мешайся и спину мне прикрывай, а я нас отсюда выведу живыми. А теперь руки в ноги и двинули. Не хочу сидеть на открытом месте, а то официанты заявятся.

— Какие официанты? — окончательно теряет связь с реальностью любитель фламинго.

— Со шведского стола, конечно. Хотя, стой. Там же их нет, как раз. Чёрт. Такую метафору мне загубили. Ну теперь им точно хана.

— Ты ненормальный, Егерь, или как там тебя.

— А ты повторяешься, друг мой, Донни.

Я затаптываю ногой тлеющий окурок и иду налево.

Что такое дом для престарелых рядом с Уайтклэй?

Во-первых, это ложь с порога. Потому что назван он Золотые Сосны, а никаких сосен тут нет и отродясь не было. Во-вторых, это, мягко говоря, не элитное заведение, не пять звёзд. Я бы сказал, ровно наоборот — абсолютный минимум качества, который можно предоставить клиенту и не улететь за решётку за жестокое обращение со стариками. Такой уж тут контингент жителей — непритязательный и совсем не зажиточный. В-третьих, это одноэтажные здания, обшитые унылым коричневым сайдингом. Ассоциации по цвету наклёвываются вполне очевидные. Три постройки соединены друг с другом с торцов крытыми коридорами. Есть и четвёртое здание, стоящее наособицу. Такое же низкое и дерьмовое.

Именно к нему я и приближаюсь, а за мной ковыляет Дональд, повесив голову на грудь. Замерев у двери, я щёлкаю перед лицом моего спутника пальцами, и тот вздрагивает.

— Донни, — любезно говорю я, — загляни к себе в наполовину растворённые джинсы и найди там яйца. Они тебе сейчас понадобятся. Мы заходим внутрь и ты, напоминаю, прикрываешь мне спину.

— Ладно, — нехотя, отвечает мистер Фламинго.

— Ты же завалил пташек в ближнем бою? Ты чёртов берсерк и машина смерти! Давай, Донни, зарычи и покажи мне свой боевой оскал!

— Что? — он щурится и смотрит на меня, как на долбанутого.

Хотя я уже привык к этому за время нашего знакомства.

— Донни, ты потерял свой слуховой аппарат в последней заварушке? Боевой оскал!

— Р-а-а-а… — безжизненно выдаёт тот.

— Херня, неубедительно. Покажи мне свой настоящий боевой оскал!

Он корчит дикую гримасу, аж глаза лезут из орбит.

— Уже лучше, но надо ещё поработать.

Я толкаю дверь, и та противно скрипит. Могло быть иначе? Внутри темно, но это легко исправить с помощью фонаря, спасибо запасам Говнюка. Один я беру в свободную руку, второй протягиваю Донни.

Широкое кольцо света пляшет по стеллажам, заставленным коробками с памперсами для стариков, пелёнками, стиральными порошками, консервами и растворимыми концентратами.

Глаза не регистрируют угрозу. Похоже, это самый обычный склад тире подсобка. Я вижу столик, где гоняли чаи работники заведения. На нём до сих пор стоит недопитая чашка с кофе и валяется эротический журнал. Что так, местные милфы не заводили?

С левой стороны на боку лежит тележка на колёсах, в которую собирали грязное белье. Она рассыпала своё содержимое одним большим тряпичным холмом. Мой нос среди ароматов химии, грязи и засохшего кофе улавливает ещё один запах. Прямо от этого самого холма.

Поэтому, поймав взгляд Донни, я прикладываю палец к губам. Тот понятливо соображает и наводит дробовик на белье. Я слегка отодвигаю ствол в сторону, не надо целиться мне в спину, и плавно приближаюсь.

Горка начинает шебуршать. Кольт в моей руке смотрит прямо на источник шума, а фонарь прижатый снизу заливает его нестерпимым светом. Подходить ещё ближе не хочется, знаю я эти фишки. “О, что это за инопланетное яйцо? Надо бы засунуть в него свою харю, а то издалека плохо видно. А теперь монстр сношает меня в рот. Вот это да. Кто мог подобное предугадать?”

Вместо этого я беру с полки железную банку с растворимым кофе и несильно швыряю прямо в горку тряпья. Готовлюсь к тому, что та зарычит и попробует отожрать мне лицо. Или начнёт рыдать от счастья и благодарить за спасение.

Однако та издаёт скулёж и рождает чёрную четвероногую фигуру. Наружу выпутывается и сразу пытается удрать пёс.

Донни во второй раз за сегодня удивляет меня. Ему хватает самообладания, чтобы инстинктивно не разрядить оружие в движущуюся цель. Вместо этого он облегчённо выдыхает:

— Фух! Грёбаная собака…

А та жмётся к дальней стене и нервно опускает хвост к земле. Боится бедняга. Я присаживаюсь на колено и достаю из кольца протеиновый батончик. Их Говнюк прикупил целый блок.

М-м-м, клюквенный.

Стоит упаковке зашелестеть, и аромату наполнить комнату, как пёс заинтересованно смотрит на меня и делает робкий шаг. Я снова приглашающе шуршу, и тот уже смелее приближается.

Чёрный лабрадор в чём-то типа упряжи или сбруи. Пяток ремней, покрытых светоотражающими надписями, облегают его грудь и спину. Металлический ошейник. Коричневые хитрые глаза попеременно смотрят то на угощение, то на меня.

— Давай, лопай, — говорю я, и первый контакт можно считать успешным.

Пёс выхватывает батончик, жадно уминает его, а после начинает облизывать упаковку, землю и мои руки. Уже через секунду подставляет живот, плюхнувшись на спину и раскинув в стороны лапы. Заодно не остаётся вопросов кобель это или сука.