Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!

— Scheisse! Wie schlecht sind sie aufgestanden![4], — проворчал негромко здоровенный пруссак, рассматривая расположившихся неподалёку от холма русских.

— Ты же говорил, Гюнтер, что русские нерасторопны и нам нечего опасаться? — спросил его на хорошем немецком жилистый высокий британец.

— Мне так сказал мой хозяин, — поморщился тот. — Лишь бы они не принялись обшаривать окрестности. Вон тех пятерых в зелёном видишь? — протянул он руку в сторону встающих с земли русских. — Это, Джон, егеря, очень опасный противник. Не могу отсюда разглядеть, но если у них на касках есть волчьи хвосты, то они вдвойне опасней. Такие стреляют не хуже нас, и даже штуцера некоторые имеют. В лесу себя как опытные охотники ведут. Так что если они начнут прочёсывать местность, то лучше нам не рисковать и уходить к шхуне.

— Нет, Гюнтер, так дело не пойдёт, — покачал головой британец. — У меня задание, и я его выполню, с твоими людьми или же без вас.

— Ну и чёрт с тобой! — сплюнул тот. — У меня строгий наказ от барона — действовать осторожно и не рисковать. Если что-то здесь не получится, будет возможность и позже в самих Яссах отыграться.

— Ладно, посмотрим, как дальше сложится, — проворчал британец. — Имей в виду, Гюнтер, без меня вас на шхуну всё равно не возьмут. Будете от казаков на своих ногах убегать.

— А без меня вы не узнаете, в какую именно карету стрелять нужно, — парировал пруссак.

— Ладно, — кивнул Джон, — отходить всё равно нам вместе нужно, попадаться в руки русским никому нельзя. Хорошее место, — одобрительно проговорил он, осматривая при утреннем свете подступы. — Сто пятьдесят шагов до цели, на этой дорожной петле у холма кареты хочешь не хочешь — а скорость обязательно сбросят. Лишь бы и правда эти зелёные всё нам не испортили, — кивнул он на суетившихся с южной стороны холма у дороги русских.

Алексей с посаженной на коней дозорной ротой ехал прямо следом за большой, крытой чёрной кожей каретой главного в посольстве турка. Тут же рядом скакала и отборная сотня сипахов. Следом шли ещё две турецкие кареты, и потом катила в богатой отделке карета князя Потёмкина. Весь поезд был приличных размеров, и охраны в нём хватало.

Первые пять вёрст пролетели быстро, по утреннему холодку ехать было одно удовольствие. С правой стороны за кустами и деревьями сверкала гладь озера Братес. Вот в сторону, на обочину отошёл парный разъезд драгун, всадники приложили ладони к каскам, отдавая честь Потёмкинской карете. Ещё парный разъезд и группка егерей во главе с подпоручиком Жалейкиным. Поезд пошёл по второму охраняемому пятимильному отрезку.

— Как думаете, Алексей Петрович, где более всего можно нападения ждать? — нагнав полковника, спросил Осокин.

— В любом месте, Тимофей Захарович, — провожая глазами очередной парный разъезд драгун, проговорил Егоров. — Наши кавалеристы, посланные за теми каретами, что уехали вчера в Яссы, так и не вернулись. Видать, кареты те гнали хорошо. А это значит, что их пассажиры могли хоть где из них выйти, даже под самими Яссами. Но я в этом сомневаюсь, учитывая, что через три десятка вёрст дорога начнёт сильно удаляться от реки Прут. Ждать нападения нужно, полагаю, на этом участке. Сам понимаешь, неспроста же в эту реку британская шхуна ушла.

Мимо промелькнул ещё один конный разъезд драгун и пятёрка егерей во главе с капралом Кожуховым. Драгуны гарцевали, отдавая честь, а вот егеря, напротив, рассыпавшись цепью, с ружьями наготове осматривали заросшие деревьями и кустами окрестности.

— Третий участок, здесь звеньевой Чижов за старшего, — крикнул, настёгивая кобылу, Осокин. — Шебутной егерь, штрафные раз от раза получает, но зато сметливый. Я его давно приметил, к себе в роту звал, но у них же артель на первом месте.

— Помню такого, — кивнул Алексей. — Весной Бегов его две недели по нужникам гонял, а он потом вон как на Дунайских поисках и под Мачином отличился. Дурь слетит совсем — в капралы перейдёт.

Шёл третий пятимильный отрезок пути.

— Джон, передай своим людям — стрелять только после того, как я буду уверен, что это наша цель, — проговорил Гюнтер, открывая крышку круглого футляра.

— Ого-о! Какая богатая вещь! — присвистнул британец, с завистью глядя на подзорную трубу. — Хорошо живёшь, пруссак!

— Не моя, — проворчал тот, протирая окуляр бархоткой. — Барон дал, чтобы не ошибиться с каретой. Так-то она приметная, но так уж надёжней.

И он навёл трубу на русский пикет. От него как раз отъезжали две драгунские пары. Одна шла в южную сторону дороги, другая на север. Третья пара оставалась на месте около егерей. Те же встали в цепь и, набрав дистанцию в десяток шагов друг от друга, внимательно оглядывали окрестности.

— Donnerwetter! — выругался Гюнтер. — Джон, я тебе говорил про егерей с волчьими хвостами на касках? Это они!

В окуляр трубы немцу были хорошо видны все детали мундиров.

— О-о, у одного даже при себе, похоже, штуцер, — процедил он сквозь зубы. — Ни о каком повторном выстреле даже и речи быть не может. Стреляем и сразу же уходим!