Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!

— Это вам ещё повезло, господин премьер-майор, что эскадра в Севастополе на зимовку встала, — промолвил старший гарнизонный каптенармус. — Флотских едва ли пару сотен из формируемых экипажей, а офицеров — их вообще по пальцам двух рук пересчитать можно. Казармы полупустые стояли, в них только лишь гарнизонный батальон жил и рекруты, которых на войну гнали. Войне-то всё, конец, а они тут, у нас застряли. Незнай куда потом отправят, пока вот здесь, гуртуются. Так сколько, говорите, вам пороха и свинца нужно?

— Пудов десять для фузей, только доброго, не подмоченного, и пять крупнозернистого, артиллерийского, пожалуй, должно хватить, — на память выдал Рогозин. — Ну и для ухода ружей топлёного сала пару пудов — желательно, конечно, бараньего, после двойной проварки. Да, ещё свинца, пудов пятнадцать на первое время, никак не меньше нам нужно.

— Ваше высокоблагородие, господин премьер-майор, да где же я всего столько найду вам?! — воскликнул старый служака. — У меня и трети от порохового припаса тут нет! А уж топлёного бараньего сала и отродясь не было! А уход ружей, так их кирпичиком, в пыль растёртым, поскрябать получше, а уж потом и обычным свиным смазать. У станичников свиное сало спросить можно.

— Вот сами свои ружья и скрябайте кирпичом, — нахмурился Рогозин, — а егерские никак не позволительно им драть, потом никакой точности боя не будет. Дашь порох со свинцом?!

— Пудов пять ружейного найду, ну и крупнозернистого столько же, — вздохнув, проговорил каптенармус. — А вот свинца, извиняйте, у нас совсем мало. Дюжина пластин только осталась. Нового завоза-то ещё не было, только если половину от всего запаса возьмёте. И куда вам всего столько? Войны-то ведь нет, в кого же пулять?

— Тоже мне запасы, — хмыкнул майор, — а нам, егерям, без постоянной стрельбы никак нельзя, хоть война, да хоть и мир. Потому как стрелковый навык всё время нужно поддерживать. У нас ведь полк совсем не простой, сама императрица повелела особым его называть. Хочешь про то историю услышать?

— Конечно хочу! — аж привстал со своего места гарнизонный интендант.

— Тогда к той половине свинца ещё три пластины докладывай, — твёрдо глядя ему в глаза, проговорил Рогозин.

— Господин премьер-майо-ор! — протянул обиженно каптенармус и потом махнул рукой. — Ладно, ещё две найду.

— Какая ты красивая! — Лёшка подхватил на руки Катарину и закружил её по комнате. — А в этом шёлковом платье… м-м-м…

— Алексей! Алексе-ей! Лё-ёша! Отпусти, ну дети же смотрят! — воскликнула та. — Помнёшь ведь платье! Мы его только-только в порядок привели!

— Да ладно, немного ведь не грех, мужу-то?! — усмехнулся Алексей, отпуская жену. — А ну-ка, дети, скажите честно — мама у нас самая красивая?

— Да-а! — хором прокричали те.

— А ты, папенька, самый красивый из всех мужчин, — покраснев, проговорила Настя. — Вон как у тебя ярко золотые кресты и шейная пластина блестят. А банты на груди какие яркие!

— А мне больше всех сабля нравится, — прошептал Егорка, поглаживая золотой эфес со свисающей с него Георгиевской лентой. — А у первого моего папы, у папы Курта, тоже такая красивая сабля была?

— Ещё даже и лучше, — обнял его Алексей. — И винтовальное ружьё превосходное, я потом тебе из него стрельнуть дам, как только немного подрастёшь.

— А мне, а мне?! — запрыгал от волнения Коленька. — Папенька, а мне пострелять дашь?

— Обязательно! — усмехнулся тот. — Все постреляете и из штуцера, и из фузеи с пистолями.

— Ура-а! — закричала обрадованная детвора.

Со двора раздался стук, дверь открылась, и вовнутрь дома шагнула бабушка Йованна с маленьким Вовой на руках. Следом запрыгнула за порог Софочка, и уже в самом конце — Милица.

— Вы ещё совсем даже не одетые! — прямо с порога прокричала она. — Катарина! Ну опоздаем же! Без нас ведь там начнут!

— Не начнут, — отмахнулся Алексей, подавая шубу жене. — Мы там самые главные гости, ради нас и холодный дворец оживили, прогрели! Всё-всё, выходим, выходим, — поднял он вверх руки. — Сани давно готовы уже. Одну минуту! Дети, всем слушаться бабушку! Сильно не шалить! Кто будет себя хорошо вести, получит потом сладости.