Егерь Императрицы. Унтер Лёшка

В небольшом, грязном местечке Балта, на пыльной и сонной почтовой станции получить бричку быстро, как впрочем, это обычно и было, не удалось. Перед Алёшкой, следующие к армии офицеры уже забрали три перекладные упряжки, и когда, наконец-то, дошла очередь и до него, на двор заехала хорошая карета на рессорах. Высокий офицер в мундире подполковника, при парике и с явно слышимым акцентом потребовал немедленно запрягать ему самых лучших лошадей, потому как он спешил к самому генерал-аншефу, графу Румянцеву. В противном же случае и при малейшем промедлении он обещал всем показать эту самую «русскую кузькину мать» и демонстративно ударил набалдашником своей трости по столу смотрителя.

Оставшиеся уже после всех этих путников две немолодые кобылки влачили теперь бричку Лёшки неспешно в сторону Днестра. Жаркое солнце уже коснулось края горизонта и окружающие старинный тракт рощи да перелески отбрасывали теперь на дорогу свои длинные тени.

Сонный молдаванский крестьянин правивший бричкой, сбросил оцепенение и обернувшись что то быстро – быстро заговорил своим пассажирам.

– Что он там лопочет то Матвей, ничего я не могу разобрать, – поморщился Алексей, глядя на загоревшего до черноты молдаванина.

– Да говорит, что до станции не успеть нам уже никак, придётся как видно, уже где-нибудь здесь заночевать, – откликнулся дядька. Ещё говорит, как я его понял, что речка тут рядом есть, Ягорлыком называется, видно вот туды нам и надо будет править. – И вы уж Ляксей Петрович оружию то свою наготове всё время держите, неровён час, пригодиться оно может, ох и не добрые эти места как я вокруг погляжу.

Дядька, как «в воду глядел», уже в сумерках, не доезжая с полверсты до небольшой буковой рощицы, Лёшка услышал недалёкий, глухой выстрел фузеи, а за ним сухо треснули и два пистолетных.

– Вперёд давай, что встал! – вдруг неожиданно для самого себя рявкнул он на оробевшего кучера, остановившего в страхе повозку и направил на него штуцер. Мужик захлопал глазами и что есть сил, стегнул лошадей. Через минуту быстрого хода перед ними предстала классическая картина – «не ждали!».

В пересохшем русле небольшой речушки стояла со свёрнутым колесом уже знакомая Алексею карета. Возле неё на земле неподвижно лежало три тела, и как видно уже из последних сил отбивался шпагой, припёртый к самой её двери знакомый им по станции подполковник. Вокруг него с какими-то копьями и даже тройкой фузей при штыках расположились полукругом, какие-то дико орущие оборванцы, а двое их товарищей уже заходили молча офицеру со спины, видно пользуясь тем, что сейчас жертва занята другой и более явной опасностью.

– Стой! – отдал команду Лёшка, и на ходу выпрыгивая из брички, упал на колени в придорожную пыль. Плавно выжимая спуск своего штуцера, он боковым зрением с удовлетворением отметил, как выпрыгнувший следом за ним Матвей вскидывает к плечу и свою егерскую фузейку.

Хлоп! И тяжёлая пуля штуцера откинула от спины офицера того разбойника, что уже примерялся его рубануть сзади саблей. Лёшка закинул оружие за спину и, выхватив шпагу, с громким криком ринулся на остальных разбойников.

Бах! Разнёсся грохот фузейного выстрела, и большая круглая пуля как перезревший арбуз расколола голову тому, кто сейчас подступал к Алексею самым первым со штыком наперевес.

Тот второй, кто наступал подполковнику со спины, бросив на землю ружье, улепётывал теперь к лесу со всех ног. В оставшейся четвёрке царила теперь явная неразбериха. Двое, в широких шароварах и с копьями наизготовку пятились теперь прочь, та же пара, что была в солдатской оборванной форме и при фузеях продолжала стоять на месте как вкопанная, поводя лишь жалами штыков на офицера и на подоспевшую к нему подмогу. Лёшка на бегу выстрелил из пистолета, с досадой отмечая промах. Но как видно именно этот хлопок и свист пули и послужил тем самым толчком к бегству для «шароварных». Они резко развернулись и дружно рванули вдоль русла речушки. Офицер же воспользовавшись сумятицей, отбил шпагой штык фузеи и коротко ругнувшись, проткнул его хозяина.

Шорх! Чуть отклонённый шпагой Лёшки штык второго оборванца распорол рукав камзола на плече, чуть оцарапав кожу. На всю жизнь он запомнил этот свой первый смертный бой в сумерках. Блеск острия штыка, злое перекошенное лицо мужика в драной, солдатской форме, звон шпаги о сталь. Сбоку выметнулась фигура Матвея, раздался глухой удар приклада его фузейки и мужик в форме рухнул на землю. Всё! Этот бой был закончен.

– Ви есть ранен?! – воскликнул офицер, подбежав к Алексею.

– Нет, ваше высокоблагородие, – покачал он головой в ответ. Штык лишь камзол распорол да ещё немножко кожу задел. И вложив шпагу в ножны, представился – старший сержант Егоров Алексей, следую к месту службы в первую армию графа Румянцева.

– Как это любят русские говорить – немножко ранен, немножко убит, немножко ехать, немножко стоять, – усмехнулся офицер.