Эгипет

А вдруг именно так оно и есть, продолжал думать — или просто повторять про себя — Пирс, что, если именно так все и есть: вдруг мир и вправду мог быть — и был — иным, не таким, как сейчас. И чем дольше он думал или чувствовал это, тем больше понимал — не особо сему удивляясь, — что вообще-то он уже давно что-то этакое предполагал. Всегда догадывался, что так оно и есть, так точно: никогда всерьез не верил в то, что былая история простиралась позади него точно таким же временным потоком, в каком плыл он сам, здесь и сейчас, что все те люди, места и вещи, разноцветные, как девять цифр, действительно имели место быть все в том же самом, в его нынешнем мире, в котором текла вода и спели яблоки. Не может быть. И что бы он там ни объяснял себе, своим студентам или своим учителям, если он и в самом деле что-то и искал в тех кусочках прошлого, которые собирал и изучал с таким усердием и вниманием, — так это подтверждения одной простой истине, в которой всегда хотел удостовериться: что вещи не обязаны быть такими и только такими, какими являются в данный момент, здесь и сейчас.

Последнее желание: оно же, в общем, и единственное. Чтобы вещи могли быть не такими, какие они есть, а немножко другими. Не то чтобы лучше, или не во всех отношениях лучше, может быть, больше, насыщеннее тем или иным содержанием, но главное — совсем другими. Новыми. Чтобы я, Пирс Моффет, убедился в том, что когда-то было так, как было, — а сейчас уже не так; чтобы я узнал: однажды все переменилось — а значит, может быть опять переиначено, сформовано заново, по-другому. Тогда, может быть, мое сердце освободится наконец от этой печали.

— Ой, смотрите, — сказала женщина на переднем сиденье. — Смотрите, вон там.

Туман рассеялся, за ним обнаружилось чистое небо; недалеко в воздухе висел воздушный шар, там, где совсем недавно его еще не было, неправдоподобный до дерзости, совершенно ирреальный голубой шар с оранжевой полосой и белой звездой, с плетеной корзинкой, полной людей. «Питон» въехал на крутой поворот, и все в нем, кроме водителя, обернулись назад, чтобы не терять из вида шара, который смотрел на них с высоты, словно бог. Deus ex machina. Внутри него плеснула струя пламени, произведя шум, похожий на долгий выдох дракона, и он плавно взмыл в проясняющееся небо. День наступил.

Ферма Верхотура когда-то действительно была фермой; потом довольно долго здесь был летний лагерь, а потом и лагерь закрыли. Главный жилой корпус теперь открывали лишь изредка — провести вечеринку или праздник воздушных шаров. Корпус располагался среди разноцветного одеяла лугов, наброшенного на колени горы Мэрроу, и отсюда открывалась широкая панорама Дальвида.

Автостоянка уже заполнялась, когда подъехал их отряд из Откоса; Бо пришлось оставить «питона» далеко от летного поля. Пробираясь через стоянку, Пирс заметил грузовичок Споффорда и маленькую красную «гадюку», очень похожую на ту, с которой корячились Майк Мучо и его бывшая жена.

— Знакомые все лица, — сказал он Бо.

— Н-да, — сказал Бо. — Эт' точно.

Холодный рассвет дал начало жаркому дню. Аэронавты, которые ночевали здесь в палатках, вагончиках или укрывались в специальных воздухоплавательских грузовичках, уже бродили повсюду, прихлебывая кофе возле фургонов-закусочных, застегивая комбинезоны, проверяя такелаж.

Некоторые шары уже стояли, готовые к взлету, другие только начинали вырастать из травы, распухая и медленно расправляясь. Целое поле, усеянное воздушными шарами, вызывало в сердце странный восторг, этакое парение, заставлявшее ребенка, который держал Пирса за руку, тоже подпрыгивать в воздух и восторженно смеяться. Да и Пирс тоже не смог удержаться от радостного смеха, когда очередной шар, неторопливо и спокойно оторвавшись от земли, грациозно поплыл над лугом, набирая высоту.

— Так и знал, что увижу тебя здесь, — произнес кто-то за плечом у зазевавшегося Пирса.

— Споффорд! — воскликнул Пирс. — Я видел твой грузовик. Слушай, где ты пропадал?

— Тут, — спокойно ответил Споффорд.

— Вот черт, — сказал Пирс. — Черт! Мог бы заехать.

— Слушай, и ты бы мог, — отозвался Споффорд. — Я почти все время дома.

— Я-то без тачки — забыл? — сказал Пирс.

— Ах да, — проговорил Споффорд, улыбаясь Пирсу еще шире, как будто наслаждался шуткой, которую сыграл над Пирсом когда-то раньше. Он протянул Пирсу книгу, которую до того момента держал за спиной.

— Вот, захватил, — сказал он, — на тот случай, если ты тут окажешься. Ты забыл ее в прошлом году.

Это были «Soledades» де Гонгоры, вычурные пасторали, которые Пирс так и не забрал из хижины Споффорда. Он взял книгу. Яркая цепь прошедших мгновений выковалась в нем звено за звеном, и он вспомнил, как так вышло, что он оказался именно здесь и сейчас.

— Спасибо, — сказал он.

— Я полюбопытствовал, заглянул, — сказал Споффорд. — Интересно, но трудновато.

— Ну, — проговорил Пирс, — в общем-то они не для читателя написаны, в смысле, я хочу сказать…

— Один из этих пастухов, — сказал Споффорд, — раньше был солдатом.

— Да?

Споффорд забрал у Пирса книгу и открыл ее.

— «Когда ходил в броне я, не в холстине». Я угадал?