Египет Рамсесов

Царевич протягивает ему руки, поднимает его и за руку ведет к пристани. Они благополучно доплывают до царской резиденции, и фараон их сразу принимает. Он удивляется, что до сих пор не знал самого старого из своих подданных. С благородной простотой, которая может служить примером тонкой лести, старик отвечает: «Приходит тот, кого зовут, о государь! Меня позвали – я пришел!»[608] («Сказки сыновей фараона Хуфу»).

Счастливая старость для египтян означала не только отсутствие всяких немощей. Для этого требовалось еще богатство или по крайней мере достаток. Тот, кто достиг звания «имаху» («почитаемый»), не только имел хлеб на каждый день, но и мог рассчитывать на пышное погребение.

Синухет по возвращении из добровольного изгнания получает в собственность дом, достойный придворного. Его строили многие мастера. Все деревянные части были из нового дерева, а не от старых, разрушенных домов. «Мне приносили кушанья из дворца три, четыре раза в день – сверх того, что давали царские дети». Затем Синухет получает от фараона пожертвование на погребение и сам следит за постройкой своего жилища вечности. Он подробно рассказывает о том, что находилось в его гробнице.[609] В этом – радость старика, особенно если он друг фараона. Звание «имаху» мог даровать только сам фараон; все зависело от его воли. Но поскольку, если верить придворным льстецам, он так же добр и справедлив, как всезнающ и всемогущ, все, кто верно ему служил, могли рассчитывать на такую милость.[610]

Но фараон был примером, на который равнялись все великие мира сего. Каждый правитель города или нома, каждый верховный жрец и военачальник имел множество слуг и подчиненных. По мере того как они старели, добросердечный хозяин переводил их на должность, соответствующую их силам и возрасту, обеспечивал их кровом и пищей, а в будущем обещал достойное погребение. Фараон не прощал Синухета, пока тот был во цвете лет, но, когда узнал, что беглец стоит на пороге старости, решил не лишать его благ преклонного возраста.

В Египте давно уже не приносили в жертву детей и не убивали стариков. Но я не поручусь, что даже на этой благословенной земле не находилось нетерпеливых наследников, которые с удовольствием сократили бы дни своего предка, объявившего, что будет жить до ста десяти лет.

Мы знаем о фараонах, свергнутых с трона. Но в то же время известно, что Аменемхат I после двадцати лет царствования передал бразды правления своему сыну, а сам после этого мирно прожил еще десяток лет, что позволило ему продиктовать на досуге свои пессимистические наставления.[*88] Да и Априй мог бы дожить до старости даже после того, как потерпел поражение и лишился трона, если бы не ожесточил египтян своими зверствами.[*89] В общем, Египет был такой страной, где старикам жилось совсем неплохо.

II. Оценка деяний

Глубоко ошибается тот, кто думает, будто египтяне стремились покинуть землю живых. Они просто знали, что смерть не внемлет мольбам, что ее не смягчить никакими молитвами. Тщетно протестовать, ссылаясь на то, что ты еще молод! Ибо смерть «хватает ребенка, который еще при материнской груди, точно так же, как старого человека!».[611] И к тому же «что означают все годы на земле, сколько бы их ни было? Запад – это земля сна и тяжкого мрака, место, где пребывают все, пришедшие туда. Они спят в своих пеленах и пробуждаются только для того, чтобы увидеть своих братьев. Они не замечают больше ни отца, ни матери. Сердце их забыло жену и детей. Вода, живая для тех, кто на земле, для меня вода гнилая. Она хороша для тою, кто живет на земле, но, когда она доходит до меня, она гнилая».[612]

Самое лучшее, что может сказать глубоко верующий о загробном мире, так это то, что там нет ни врагов, ни соперников и можно наконец спокойно отдохнуть. Однако находились скептики, которые замечали: «Никто еще не возвращался оттуда, чтобы рассказать, хорошо ли умершим и чего им не хватает, и успокоить наши сердца, пока мы сами не придем в то место, куда они ушли».

Тот же мудрец говорил еще, что все гробницы превращаются в прах и даже гробницы древних мудрецов исчезают, как будто их и вовсе не было.[613] Однако он не делает из этого вывода, что не стоит заботиться о своей гробнице и думать о погребении задолго до смерти. Да если бы он это и сказал, ему не удалось бы убедить своих современников, которые во времена Рамсесов готовились к переходу из этого мира в иной так же тщательно, как во времена великих пирамид.

При входе в загробный мир умерших ожидало страшное испытание: оценка деяний, точнее – взвешивание деяний.

Суд Осириса