Египетские новеллы

На другой день она вывела сына, который упирался и не хотел идти: он уже привык к животной жизни, ел лишь то, что ему давали, все время спал, валяясь во дворе на голой земле. Она отправилась с ним на базар, но подавали им мало. Домой они вернулись с тремя маисовыми лепешками, которые были единственной пищей для всей семьи в тот день. Они начали просить милостыню ежедневно; постепенно шейх Сейид привык бродить один по ближайшим кварталам и переулкам этого поселка, где были продовольственные лавки, магазины одежды и кафейня, которую содержал грек. В свободное время в кафейню заходили мелкие чиновники, учителя, торговцы хлопком и хлебом. Кроме магазинов и кафейни, здесь было разбросано несколько лачуг. Шейх обыкновенно оставлял мать на углу и входил в кафейню или в один из магазинов. Он шел медленно, неровным шагом, не протягивая руки для подаяния, и смотрел на людей блуждающим взглядом, то улыбаясь, то хмурясь. Иногда он нарушал свое обычное молчание: упрекал незнакомых ему людей или вступал в споры об уходе за землей и сборе урожая. По временам он останавливался, бессмысленно протягивал в пространство дрожащую руку и шел дальше, бормоча какие-то непонятные слова. Добрые люди подкармливали его или подавали несколько милимов. Деньги он бросал на землю, а хлеб или другую пищу раздавал прохожим. В сумке, которую сшила ему мать, оставались лишь незамеченные им куски.

В его неопрятном, странном облике и слабоумии люди начали находить «святость», начали считать его праведным и прозвали шейхом Сейидом. Постепенно он привык к людям и люди привыкли к нему. Они уверовали в него, как в святого, особенно когда видели, что он бросает деньги на землю и раздает хлеб прохожим; полагали, что в отказе от материальных благ жизни и заключается его святость. Однако Сейид успевал набивать свой огромный живот подачками тех, кто во имя аллаха угощал его наиболее лакомыми кусками. Таким образом, шейх Сейид с течением времени заслужил всеобщую любовь, и все поверили в то, что он святой. И хоть он выбрасывал деньги и раздавал хлеб, но в его сумке оставалось достаточно, чтобы одеть и прокормить семью. Исполнилась мечта старухи о том, чтобы вырвать из нищеты своих внуков и найти способ прокормиться.

Однажды шейх Сейид зашел в лавку мясника и обратился к нему с такой бессмысленной фразой:

— Я говорил тебе, осел, что добра много… Вот оно вокруг тебя… один, два… три. Много ардобов[14] пшеницы в твоем доме… да проклянет аллах отца твоих предков… два… три… Аллах уберет их с твоих глаз.

Мясник, улыбаясь и размышляя про себя, ответил:

— Уберет с моих глаз? Что же я сделал?

— Что ты сделал? Земля застоялась… Собирай воду, а то она затопит весь мир… Разве это не чудо, о люди?

Абу Шуша — так звали мясника — улыбнулся и протянул ему кусок мяса, который шейх сунул в сумку и вышел, бессмысленно повторяя сказанное. А Абу Шуша после ухода шейха сел на скамейку перед лавкой и, подперев голову руками, задумался. После долгих размышлений он воскликнул:

— Этот человек святой!.. Его слова касаются моей земли.

Затем он начал восстанавливать в памяти и толковать по своему усмотрению сказанное шейхом. Внезапно лицо его засветилось радостью, и он сказал:

— Ведь он говорил о земле!.. А послезавтра заседание суда. Иначе зачем же он считал: один, два, три? А что если его слова сбудутся, и я получу обратно свою землю? Вот будет хорошо!

И он снова погрузился в размышления.

Прошло три дня, и Абу Шуша выиграл в суде дело, тянувшееся больше пяти лет. Он получил два феддана земли, из-за которой и возникла тяжба еще у его отца. По этому поводу он устроил пиршество и осыпал шейха Сейида подарками: дал ему и мяса, и хлеба, и одежду. Весть эта распространилась по всей округе. Каждый старался подойти к шейху и из его бессмысленных слов узнать о своем будущем. Каждый толковал слова шейха, как ему хотелось и в соответствии с тем, что он ждал от жизни. Случайно некоторые из его предсказаний сбывались; поэтому в глазах окрестных жителей его сила и авторитет возросли еще больше.

Все это усугубилось двумя происшествиями, которые явились простой случайностью, но люди приписали их чудесам святого, и слава о нем распространилась еще больше.