Египетский манускрипт

Литературу подобрал Геннадий – и многие из выбранных им книг оказались художественной литературой или же дилетантской публицистикой, чего Никонов, профессиональный моряк, не мог не заметить. Но сейчас для него главное было – подход к истории, изобретённый потомками. Предстояло научить себя думать как они, «вбить в мозг» (странный, отдающий вульгарностью оборот, заимствованный у брата Ольги, Романа) мысль о том, что «свершившаяся история» не есть что-то данное раз и навсегда, — а наоборот, вполне поддается изменениям. Конечно, если знать, как правильно взяться за дело.

Проекты так и не построенных кораблей, не созданного, но, тем не менее, грозного оружия; описания не случившихся морских сражений… И самое захватывающее: реальные сражения, по многу раз переигранные энтузиастами альтернативной истории. Несколько подробно расписанных вариантов событий – и каждый с конкретными указаниями: как перевести колесо истории в другую колею, а то и вовсе заставить сменить направление.

Несмотря на то, что Никонов успел просмотреть лишь малую часть книг, да и то весьма бегло – прочитанное его захватило. Он помнил горькие слова Геннадия: «Компания на море 1904–1905 годов сложилась так, как будто кто-то злонамеренный из всех возможных вариантов развития событий выбирал именно те, которые должны были обернуться для России наибольшими несчастьями…»

Но теперь-то все может сложиться иначе! Да, многие книги непонятны, темны, даже сомнительны. Геннадий, разумеется, умница, патриот, но, увы, мало понимает что в военной науке, что в морском деле. Он искренне желал помочь Никонову, но, как ни старался, не смог подобрать все, что нужно. Впрочем, это не страшно – в их распоряжении теперь надежный канал, связывающий прошлое с будущим. А значит…

От открывающихся перспектив захватывало дух. Геннадий рассказывал о сообществах знатоков, обсуждающих нюансы кораблестроения и морской тактики на особых «форумах»; о бездонных информационных ресурсах, где можно получить любую справку, описания любого устройства, любые чертежи.

В качестве примера молодой человек привел роман в двух частях, описывающий как раз «альтернативную версию» русско-японской войны. Герои повествования планировали свои действия на основе детального анализа, проведенного как раз одним из таких сообществ: подробный, с перебором вариантов, анализ действий двух русских кораблей, оказавшихся в заведомо безнадежном положении. И в результате – несомненный успех. Значит, можно? У Никонова не было оснований не верить потомкам. Можно!

Да, работа предстоит грандиозная – но, как там говорят потомки? «Главное – это оказаться в нужном месте и в нужное время». А это как раз – его, лейтенанта Никонова, случай. В Научном комитете Адмиралтейства ждут развернутого доклада по вопросу исследований и прожектов в области минного дела. И ему поручено проанализировать все, что было сделано в данной области, за последние три с половиной десятка лет. Что ж – судя по тому, что он успел узнать в будущем, в предстоящие сто лет как раз минному оружию и предстоит сыграть в войне на море особенно важную роль. И Россия достигнет в этой области очень больших успехов. Так что – он, несомненно, и в нужном месте и в нужное время. Начинать с чего-то все равно надо – вот он и начнет с того, что всеми силами подхлестнет развитие этого направления… А уж там…

Итак:

«После русско-турецкой войны основным образцом минного оружия в русском флоте стала мина Герца – самая совершенная из имевшихся тогда конструкций. Разработанная на основе немецкого патента и испытанная в боевых условиях (хотя и не так широко, как это могло бы быть), мина Герца имела существенный недостаток – ее нельзя было ставить автоматически, на заданное заглубление. Впрочем, это относилось и ко всем остальным конструкциям мин, имевшихся на тот момент в мире.

При постановке мины Герца приходилось сначала замерять глубину в данной точке, потом вручную отмерять минреп. Это громоздкая и небыстрая операция, конечно же, исключала всякую возможность ставить мины с ходу. Приходилось пользоваться специальными плотиками, так что постановка минного заграждения превращалась в долгий и трудоемкий процесс.»

Мину Герца Никонов знал отлично – что называется, «головой и руками». Описанную хлопотную процедуру минной постановки ему приходилось проделывать не раз и не два. А еще – лейтенант помнил кадры из документальных фильмов, которые показывал Геннадий: миноносец на полном ходу, высоченный бурун у форштевня; и мины заграждения, которые матросы одну за другой скатывают с кормы, прямо в пенную кильватерную струю. Конструкции, позволяющие проделывать подобные операции появились уже в конце на переломе веков и вполне могли бы оказаться на вооружении к началу русско-японской войны. Но – то ли не успели довести до ума перспективную новинку, то ли сказалась извечная неповоротливость российской бюрократической машины… Так или иначе, мины под Порт-Артуром ставили, в основном, с тех же плотиков. А ведь могли бы…