Египтянин

Хетты всерьез начали беспокоиться, когда заметили, что пыль все не оседает и они не могут понять, что происходит вокруг, а на них падают стрелы и убивают их прямо на месте. Хеттские военачальники препирались друг с другом, ибо ничего подобного с ними прежде не случалось и они не знали, что следует предпринять, – их не учили, как нужно поступать в таких обстоятельствах. Поэтому они тратили время на препирательства, послав несколько колесниц разведать в этих клубах пыли положение египтян. Но колесницы к ним не вернулись, потому что лошади застряли среди камней, а возничих египетские копейщики стащили с повозок и умертвили. Наконец хеттские военачальники велели затрубить в трубы, созывая весь отряд, чтобы вернуться на равнину и перестроиться там в боевые порядки. Однако, двинувшись обратно той же дорогой, какой они пришли, хетты не узнали ее: их лошади увязали в веревках и ловушках, а тяжелые колесницы опрокидывались, наезжая на каменные глыбы, так что в конце концов им пришлось спрыгнуть с повозок и сражаться пешими. Они были отважные и опытные воины и побили много египтян, но у них не было навыка пешего боя, ибо они всегда сражались на возвышении, с колесниц. И поэтому люди Хоремхеба одолели их, хотя битва продолжалась до самых сумерек.

Предвечерний ветер пустыни разогнал тучи пыли и открыл взору поле боя и картину ужасного поражения хеттов. Они потеряли большую часть тяжелых колесниц, притом многие из них с лошадьми и всем снаряжением перешли в руки Хоремхеба. И все же воины Хоремхеба, обессилевшие, но еще охваченные бранным пылом, возбужденные видом ран и запахом крови, ужаснулись своим потерям: тела египтян устилали долину куда обильнее, чем тела хеттов. Оставшиеся в живых со страхом говорили друг другу:

– Это ужасный день! Как хорошо, что мы не видели ничего во время драки, – если б мы увидали эти тьмы хеттов и число наших погибших, сердца забились бы у нас в горле и мы не смогли бы сражаться так, как сражались, – как львы!

Зато уцелевшие хетты, все еще бившиеся под прикрытием повозок и павших лошадей, увидев меру своего поражения, разразились рыданиями и вскричали:

– Наши тяжелые боевые колесницы, цвет и гордость нашего войска! Они пропали! Небеса и земля – все предали нас. Никогда этой пустыне не быть благословенной землей, всегда она будет прибежищем злых духов! Напрасно мы стали бы биться дальше, мы складываем наше оружие.

И они вонзили в землю копья и бросили всякое оружие и подняли руки над головой. Хоремхеб велел связать их веревками как пленных, и все нильские крысы и навозники подходили к ним, дивясь на них, дотрагивались до их ран, отрывали блестящие изображения крылатых дисков и секир с их одежды и шлемов.

И среди всего этого ужаса и неразберихи прохаживался Хоремхеб, переходя от одной кучки людей к другой, понося их на чем свет стоит, любовно оглаживая кого-то своей золотой плеткой и обращаясь по имени к тем, кто особо отличился в сражении. Он называл их своими детьми и милыми навозниками. Он велел раздать вино и пиво и разрешил поживиться за счет погибших – как хеттов, так и египтян, чтобы люди порадовались еще и добыче. Но самой драгоценной его добычей были тяжелые колесницы и уцелевшие здоровые лошади, которые бушевали и бешено лягались до тех пор, пока им не задали вдоволь корма и воды, а умелые в обращении с лошадьми люди Хоремхеба не поговорили с ними ласково и не склонили их на египетскую службу. Лошадь ведь мудрое, хоть и боязливое, животное и понимает человеческий язык. Разумеется, они согласились служить Хоремхебу, раз их сытно накормили и напоили. Но как они смогли понять египетскую речь, слыша до тех пор только нечленораздельное лопотание хеттов, этого я понять не могу. Люди Хоремхеба, однако, уверили меня, что они понимают все, что им говорят, и мне пришлось поверить в это, видя этих огромных диких тварей, покорно стоявших перед египтянами и позволявших снимать с их потных спин тяжелые и жаркие шерстяные попоны.

Той же ночью Хоремхеб послал гонцов на оба фланга к разбойникам пустыни и в вольные отряды, призывая всех смельчаков идти к нему на службу в колесничий отряд его головорезов, – эти люди умели обращаться с лошадьми куда лучше египтян, которые их боялись. Все возничие с восторгом откликнулись на его зов и были вне себя от радости, увидев тяжелые колесницы и дюжих коней. Не меньшую радость испытали и другие пустынножители – волки, шакалы и грифы, стекавшиеся сюда большими стаями, чтобы глодать трупы – не делая различий меж египтянами и хеттами.