Египтянин

– Ну и что? Махайлаш учился у египетского судьи. Тот обучил его так, что сами египтяне считают за честь дружить с вашим дядей, – с гордостью за брата посмотрел Шуну. – Теперь он как настоящий египтянин – меняла в храме Маат.

– Папа, почему ты редко рассказываешь нам про дядю Сартакпая? – вспомнил Моше о другом брате отца. – Где он?

Прежде чем ответить, Шуну помолчал, что – то обдумывая.

– Он ушёл далеко – на восток. Как только фараон Неферхепрур покинул этот мир и отдался на милость Осириса, ваш дядя и ушёл. Сейчас я не смогу всё сказать. Подрастёте – узнаете.

Он закрыл глаза, погрузился в думы. Сыновья сидели тихо, не осмеливаясь беспокоить отца. Когда мать позвала их спать, на цыпочках пробрались мимо него.

…Когда фараон Аменхетеп IV, тронное имя – Неферхепрур, сменил имя на – Эхнатон (угодный Атону) и объявил о единобожии, Сартакпай всей душой прикипел к новой вере. Он не догадывался: фараон затеял реформы с одной целью – оттеснить потомственную знать, в том числе и жречество, от власти и источников богатства. Столицу из Уасет4 – гнездо старой знати, Эхнатон перенёс в только что построенный город Ахетатон на восточном берегу Священного Нила. Воздвиг грандиозный храм богу Атону – животворящей силе вселенной, создателю всего мира, животных и людей. Сартакпай не единожды посещал новую столицу, чтобы послушать проповедь из уст самого фараона. Лишившись государственной поддержки, храмы прежних богов начали приходить в упадок, или вовсе закрылись.

Их поселения ветер перемен не достиг. Сартакпай тщетно уговаривал соплеменников принять единобожие, как единственно правильную религию. Как поклонялись односельчане Маат5, Сетху или Бастет6, так и продолжили просить у них благословения.

После кончины Эхнатона его зять Сменхкара, наследовавший царский трон, восстановил почитание Амона и других богов с их духами.

Так Сартакпай поневоле прослыл «болтуном». Не выдержав насмешек, он погрузил нехитрый скарб в арбу, запряжённую ослом, с караваном отправился на восток.

Спустя несколько лет Сартакпай проведал братьев. Поведал, как после долгих скитаний по пескам Аравии он нашёл пристанище за Чёрмным7 морем у одного из мадиамских8 вождей, живущего со своим кланом у вади9. Глава семейства Иофор выдал свою младшую дочь за него. Сепфора, так звали его жену, родила Сартакпаю двоих сыновей.

… – Я слышала, ты хочешь отдать Моше на учёбу египтянину? Не навредит ли это нашему мальчику? – прервала

Кара воспоминания Шуну, присаживаясь напротив.

– Думай женщина, что говоришь, – угрюмо пробурчал Шуну.

Сел, долго смотрел в порожнюю кружку, прежде чем отставить её в сторону.

– Выучится на писца, станет уважаемым человеком, что ты в этом видишь плохого? – уже миролюбиво добавил он.

– Ты же знаешь, как египтяне к нам относятся, мало ли что может с ним случиться, – подперев кулаком щеку, скорбно покачала Кара головой.

Шуну снова надолго замолчал. Сквозь стены жилища слышались глухие голоса сыновей, изредка прерываемые смехом Мариам.

– Завтра же схожу в город к брату, посоветуюсь, – хлопнул себя по коленям Шуну. – Пойдём спать. Утро вечера – мудрей.

Глава третья Шуну в Питоме

Питом – город запаса, словно мираж, возвышался над песками. Его высокие стены, облицованные обожженными на солнце глиняными сырцовыми блоками, украшала роспись. Местами в блоках проглядывали осколки морской раковины – это рабы недобросовестно отнеслись к своим обязанностям, плохо растолкли её в крошку для придания сырцу крепости. Фараон распорядился возвести город в стороне от Нила для защиты северо-восточных рубежей Египта от набегов азиатов. Основным же толчком для возникновения города послужило обнаружение на Синае богатых залежей меди. Рабы прорыли канал, соединивший Питом с одной из проток Нила. Были построены склады для провианта, мастерские и кузни, казарма для воинов. Следуя народной примете: «Где камыш – там и утки», Питом заселили чиновники, вельможи и жрецы с разных концов Египта. Они воздвигли особняки, некоторые в несколько этажей. За высокими оградами зажурчали фонтаны – дань моде. Стены жилищ украсили фрески со сценами из различных легенд.

Был полдень, когда Шуну вошёл в город через массивные ворота из ливанского кедра, обитые медными полосами. Два стражника – меджаи10, вооружённые копьями и мечами, пристально взглянули на него. Не обнаружив ничего

подозрительного (какая угроза могла исходить от «черноголового» в набедренной повязке с котомкой в руках), отвернулись, продолжили прерванный разговор.