Египтянка

Как только Вера с Шарифом поднялись на борт пароходика, непонятно откуда взявший араб, одетый в одни штаны, убрал трап и бросил на борт канаты, которые были приняты одетым в белую форму матросом. Корабль дал гудок и направился в плавание.

Шариф провел Веру по всему кораблю, показывая и объясняя. Вера до этого на кораблях не бывала, по Суре — реке, которая текла в Пензе, корабли не ходили, а за пределы Пензенской области она до Египта никуда не выезжала. Поэтому Белова с интересом слушала речь генерала, если что-то не понимала, не стеснялась переспрашивать. Похоже, Шарифу это даже нравилось.

Тем временем стемнело, на берегах Нила зажглись огни. Включились огоньки на многочисленных корабликах, катерах и лодках, плывущих по Нилу. Включили огни и на их пароходике, который, оказывается, носил гордое имя «Слава». Именно так Шариф перевел на английский язык арабскую вязь на борту.

На верхней палубе для них был накрыт стол с белоснежной скатертью. Генерал галантно подвинул Вере стул, убедился, что перед ней на столе есть все необходимое, только после этого сел сам. Сказал, что он отказался от обслуги за столом, они будут одни. Вера согласно кивнула, она еще не привыкла к официантам, стоящим недалеко от стола, и чувствовала себя при них немножко скованно. К тому же она не чувствовала опасности от генерала, да и откуда ей при отсутствии опыта общения с взрослыми мужчинами знать об особенностях таких вечеров наедине.

Она даже не понимала, что сейчас находится в полной зависимости от генерала Шарифа Камаля. Как комсомолка и гражданка Советского Союза, воспитанная на патриотических книгах и фильмах, Вера совершенно серьезно считала, что любое поползновение на ее честь немедленно будет прервано, то ли появлением бравых советских солдат, то ли самолетов, то ли самого Олега Леонидовича с аквалангом. Недаром же она сообщила куда надо, где находится.

Шариф был рад спокойствию Веры. Он все больше и больше, сам того не понимая, попадал под обаяние этой девчонки, которая вроде и ничего не делала, чтобы понравится ему. А наоборот, вела себя очень естественно, в отличие от жеманных арабских красавиц, стремящихся в последнее время покорить его одинокое сердце. Но он знал, с каким интересом смотрит она на него своими серыми глазами, когда думает, что он ее не видит.

В тоже время Шариф, как мужчина опытный, боялся раньше времени вспугнуть Веру, до того, как она к нему привыкнет и влюбится. Если бы Вера была египтянкой или из Западной Европы, он бы и не сомневался ни на минуту, что так и будет. Но кто знает, что на уме советской программистки и комсомолки. Дело даже не в молодости Веры, были у него интрижки и с более молодыми женщинами, но у нее другой взгляд на жизнь, другие ценности, которые он еще не понял. Надо до конца в них разобраться. Лучше лишний раз слетать в Бейрут, и там развлечься с многочисленными красавицами, чем поторопиться и потерять расположение Веры.

Между тем Вере казалось, что она находится в каком-нибудь кино. Вечер был восхитителен, было нежарко, дул несильный прохладный ветерок, корабль не торопясь плыл по реке, которую видно не было, слышен был только плеск волн. Луна и звезды висели в черном бездонном небе как фонарики, огни с берега, перемешиваясь со светом Луны, отражались в воде. На их корабле играла какая-то медленная тягучая мелодия, так, наверно, звучала музыка в сказках «Тысяча и одна ночь», казалось, нега Востока раскинула свое покрывало над Нилом.

Напротив Веры сидел очень интересный мужчина, который и подарил ей этот вечер. Египтянин, гораздо старше ее, но приятный, хорошо воспитанный, умный, влиятельный и богатый. Тут Вера, как советский человек, сама себя одернула, причем тут богатство, даже если у Шарифа ничего не было бы за душой, она бы с ним все равно бы общалась и узнавала много нового. Взять хотя его познания в английском языке, она уже от него многому научилась.

Но в глубине души она отлично понимала, что именно его влияние и богатство позволило ей остаться в Египте и находиться сейчас на пароходике под названием «Слава».

Так, пытаясь понять друг друга, поедая какие-то безумно вкусные восточные блюда и попивая французское шампанское, они плыли по реке. Разговаривали на нейтральные темы, пока Шариф не поинтересовался о семье Веры.

Сначала Вера рассказывала о бабушке, маме, сестре, чем они занимаются, где живут. Затем Шариф поинтересовался про ее отца. Узнав, что Вера его практически не помнит, так как он пропал в самом начале войны, почему-то заинтересовался и стал задавать про него много вопросов — где и в каких войсках он служил, в каком звании находился. Вера, как могла, отвечала на его вопросы. Похоже, факт, что она дочь кадрового военного, вступившего в бой в первые часы войны, возвысил ее в глазах генерала.