Египтолог

Остановись, мгновенье, дай тобою насладиться! Я помчался на участок Картера, даже не подумав очиститься от следов многодневной работы в полевых условиях. Не обращая внимания на жгучую боль в ноге, я отправился к лорду Карнарвону. Во мгновение ока все переменилось! Но на полпути я повернул назад и доковылял до гробницы, чтобы сделать эту запись, а также потому, что чуть не забыл об экземпляре «Коварства и любви в Древнем Египте». Только что написал посвящение: «Лорду Карнарвону, покровителю Египта, финансисту науки, Поборнику Атум-хаду, самой созидательной правой руке Атума от его почитателя и, осмелюсь сказать, компаньона. Р. М. Трилипуш, 11 декабря 1922 г.». И снова в путь!

Быть может, Лако – участник широко раскинувшего сети заговора с целью разбить мне сердце? Я прибыл на участок Картера, но не нашел ни его, ни графа, ни сборищ туристов, ни пашей, требующих дать им взглянуть на Тута хоть одним нечестивым глазком. Напротив, вход в гробницу вновь закрыт. Я спросил одного из многочисленных туземных охранников, куда делись его хозяева. «Его светлость с леди Эвелин вернулись в Англию. Мистер Картер отбыл в Каир, чтобы их проводить». Уехал! Моя светлость уехал в Лондон на большом пароходе. Как легко было на самодовольной душонке Картера, когда он спроваживал Карнарвона прочь от меня в тот момент, когда плод моей удачи налился соком – и поспешно изгнил.

Банк. Несмотря на строжайшую экономию, денег почти не осталось. Мои кредиторы меня отринули. Мои соперники намерены не допустить моей победы. Почта: послал «Коварство и любовь» и подробное изложение плана в поместье Карнарвона в Англии, но пока оно дойдет… Однако и то, что я успел найти, склонит лорда к решению финансировать мою экспедицию, сомнений нет. Теперь домой? Сочетаться браком с Маргарет без египетских сокровищ, без работы, зато с Ферреллом, под чью дудку она будет плясать? И даже если ее любовь возродится – на что нам жить? Или – сидеть и ждать ответа Карнарвона? Привести его на будущий год в Историческую Камеру?

А Картер уже в Каире.

В первый раз за одиннадцать дней спал в доме. Оставил «Виктролу 50» в гробнице, а жаль: патефонов здесь нет, а мне, чтобы уснуть, без музыки не обойтись.

Вторник, 12 декабря 1922 года

Д.: Неплохо перекусив, вновь переправился на левый берег к кошкам. П. Б.: пусто, пусто. Переправляюсь и ковыляю обратно к Дейр-эль-Бахри. Часто отдыхаю. Завершу работу, по возвращении представлю найденное Гарварду и получу обратно свое место. Или обращусь в музей. Или в другой университет.

КОЛОННА СЕДЬМАЯ, ТЕКСТ:

У ОСНОВАНИЯ КОЛОННЫ НАПИСАН НОВООТКРЫТЫЙ КАТРЕН В КЛАССИЧЕСКОМ АТУМ-ХАДУАНСКОМ СТИЛЕ

Мой Владыка пришел с пустыми руками, еще и гримасы
                                                                       мне корчит:
Глад, и мор, и война, невезенье, апатия; так на все мои планы
                                                                       наводит он порчу.
У него на глазах я возьму его дочь, и над тем, как сжигают его
                                                                       стыд и похоть, глумясь,
С ней покончив, отрежу ему его лживый язык – и выброшу
                                                                       в грязь.

Изображение: Дородный Владыка Щедрости с бегающими глазками в темной комнате наслаждается собой перед храмовыми статуэтками, свободной рукой он прячет царские деньги. Выше имеется сцена вторая: он разговаривает с человеком, который, догадываемся мы, являет собой вождя вторгшихся в страну гиксосов.

Излитый в стихах гнев царя, которому противопоставлено изображение не лишенного ни языка, ни жизни Владыки Щедрости, обделывающего за спиной царя свои темные делишки, свидетельствует о досаде Атум-хаду: преданный своим защитником, он не может разыскать его и уничтожить. Царь сотрясает воздух пустыми угрозами.

КОЛОННА ВОСЬМАЯ, ТЕКСТ:

ЕЩЕ ДВА НОВЫХ КАТРЕНА

Он ею был удовлетворен, оказав ей царскую честь,
Она же его предала: шлюха – шлюха и есть.
Дабы согласье вернуть в постель и в царственную семью,
Заместо одной он лежит теперь с целыми восемью.

Отвратительная крокодилица, отвергнувшая царя!

Он будет петь от радости, на муки ее смотря.
Она подвешена под потолком, изранена, плачет, стенает,
И в сердцах вереницы преданных, грустных мужчин
                                                                       боль утихает.