Его безумная ярость

Даже не хочу разговаривать на эту тему. Мы с ним никогда не разговаривали на эту тему до моего знакомства с Миленой, а потом, как оказалось, разошлись во взглядах. Но и отношений таких у Миши никогда не было, хотя женщины его любили, он их вроде бы тоже, но точно не так, как я Милену. Может, в чем-то он и прав, от подобных чувств бывают побочные эффекты, но я не думал, что меня это коснется.

Мы просматриваем еще несколько видео так внимательно, что глаза начинают болеть. Да и почти полтора суток без сна дают о себе знать. Выдыхаю и потираю уставшие глаза, когда Миша говорит:

– Смотри.

Черт, а гаденыш подготовился. Машина, вероятно, стояла за углом. Там камер нет, и я даже не знаю, на какую машину давать ориентировку Валере, чтобы отслеживал по всем доступным камерам. Хотя у него в этом опыта больше, чем у меня, пусть попробует.

Я готов хвататься за любую ниточку, но я все равно на несколько шагов позади Бориса. Не думаю, что он это планировал несколько лет, но импровизировать эта сволочь, как я понял уже, тоже умеет. Чего стоит хотя бы стрельба во дворе…

Импровизация…

Почему я так за нее цепляюсь?

– Миша, – говорю на выдохе, – помнишь тот день, когда меня ранили?

– Помню, – кивает он. – Мы приехали на старый завод, который хотели выкупить и реконструировать. С нами был инженер и этот хмырь из администрации.

– Поднимись, – тяну брата за руку. – Мне надо точно вспомнить.

Миша удивленно вскидывает брови, но послушно поднимается с барного стула. Мне казалось, я помню тот день до мелочей, но сейчас память где-то на границе сознания. Я будто пытаюсь что-то уловить, но не могу.

– Мы вышли из машины, – начинаю проговаривать вслух. – Ты был за рулем, и мне пришлось обойти машину. Мы остановились у проходной почти плечом к плечу, хмырь из администрации, как ты его назвал, по другую сторону тачки громко говорил по телефону.

– Марк, я не понимаю…

– Стой и не дергайся. Инженер стоял чуть поодаль. Что было потом?

– Кажется, я отпустил какую-то шутку про российский бизнес, – вспоминает Миша.

– А я в ответ пошутил про российских юристов и… хлопнул тебя по плечу, – повторяю это действие. – Почти одновременно с пожиманием плеча сделал шаг вперед, точнее, вперед и левее, потому что падал я на тебя. И тут…

Мы стоим сейчас точно так же, как стояли и тогда. Может, с погрешностью в сантиметр.

– Да, ты шагнул вперед, – тоже вспоминает брат. – Я еще хотел сказать, что нечего путаться под ногами, но не успел.

Импровизация…

– Миша, а ведь грохнуть хотели не меня…

– В смысле?.. – брат, кажется, и не понимает, что я пытаюсь до него донести, хотя я выразился предельно ясно.

– Нет, Миш, не грохнуть тебя хотели…

– Что? – он окончательно теряется и рукой нащупывает стул. – Я так и не понял ничего.

– Киллер целится в голову, – даже не верится, что пытаюсь анализировать ту ситуацию спустя почти два года. – Я был по твою правую руку, сделал шаг и получил пулю почти в сердце. То есть он хотел тебе попасть, если я не ошибаюсь, куда-то в грудь.

– Черт, вообще ни хрена не догоняю!

Теперь брат поднимается и начинает ходить по лофту. Я могу ошибаться в своих рассуждениях, я даже хочу ошибаться, потому что тогда получается, что… Что я, кретин такой, мог додуматься до этого полтора года назад. И не было бы этого дерьма, что творится сейчас.

Миша останавливается и наливает себе коньяк трясущейся рукой.

– Кому я мог помешать? Я всего лишь юрист. Ну, или не помешать, если убивать меня не хотели, а напугать. Чертовщина какая-то.

Это отличный вопрос, который меня сейчас как раз и занимает. И к тому, что сейчас происходит, Миша подобрал отличное определение. Думаю, если я пойму Бориса и его мотивы, то… наверное, пойму еще что-то.

– Зато смотри, как было все переиграно, когда попали в меня.

– Может, – подумав, говорит Миша, – целью был именно ты. Но не в том смысле. Представь, что бы с тобой было, если бы что-то случилось со мной или Миленой.

Доля рационализма есть в его словах, но пока делать выводы рано.

Беру телефон и, скопировав присланный Валерой номер, звоню, даже не представляя, как отреагирует Бронислава на мой звонок.

– Алло! – слышу голос в трубке.

– Бронислава, это Марк…

– Марк? – перебивает она меня. – Иди к черту, зятек.

И бросает трубку. Что ж, примерно такой исход я и предполагал, но сейчас не до наших обид и распрей.

Перезваниваю, и Бронислава сходу выдает:

– Марк, тебя еще куда-нибудь послать?

– Не бросай трубку, просто послушай.

Сопит в трубку, кажется, почти минуту, потом наконец-то говорит:

– Слушаю.

– Я скоро к тебе приеду и заберу ребенка.

– Только явись, и я тебя граблями и вилами со двора погоню.

Время, я только теряю время на объяснения. Тут у меня выхватывает трубку Миша, который не любит долгих размусоливаний.

– Броня, радость моя, собирай вещи. Так сложились обстоятельства, что  из-за ребенка вся твоя семья может оказаться в опасности, если девочку решат использовать в качестве рычага давления на Милену или Марка. Подробности, когда приедем, жди.

Миша бросает мой телефон на столешницу, а я говорю:

– Надо было как-то помягче.