Его безумная ярость

И хочется, и как-то страшно. Я понимаю, почему пацан позвал Брониславу. К детям. Пока я мнусь, Миша спрашивает:

– Одежду мне выделишь или в мокрой ходить?

– Идем, мой мальчик, подберу что-нибудь.

– Марк, – брат на ходу расстегивает рубашку, – такой взрослый мужик, а ведешь себя…

Он прав. Пока я тут сопли жую, Милена черт пойми где, а что задумал этот Борис, мне непонятно. И я должен сейчас подумать о безопасности Брони и детей. Хотя на самом деле я бы не позавидовал тем, кто посмеет сюда сунуться.

Я так хотел ребенка, но не так представлял нашу первую встречу.

Миша остается внизу, а мы с Брониславой идем наверх. Дверь в одну из комнат открыта настежь, и оттуда доносятся детские голоса.

Наверное, я никогда так не волновался, даже ладони потеют.

– Чего встал? – спрашивает Бронислава, открывая шкаф. – Иди.

Я киваю, но не вхожу в комнату. Останавливаюсь, привалившись плечом к косяку, и смотрю на эту разновозрастную компанию. По полу разбросаны игрушки, но мальчикам они не интересны – они играют в приставку. Младшая Бронина девочка, кажется, ей года три, лежит на животе и разукрашивает лошадь почему-то фиолетовым карандашом.

А самая маленькая светловолосая девочка сидит возле дивана и собирает пирамидку. Сколько ей? Девять месяцев? Ага, именно столько я потерял.

– Привет, – поднимает голову Бронина дочка. – А ты кто?

Хороший вопрос. Но я тут же о нем забываю, когда я встречаюсь глазами с другими. Идентичными моим. Если раньше мне казалось, что я влюбился в Милену с первого взгляда, то я ошибался. Вот она – любовь. Другая совсем, но не менее сильная.

Я даже на физическом уровне ощущаю, как она проникает и заполняет меня. Темные глаза снова отвлекаются на пирамидку, и мир возвращается в привычный ритм.

Снова звуки телевизора, крики мальчиков, шорох бумаги.

– Так и будешь стоять? – бьет меня в плечо Бронислава.

– Удар у тебя будь здоров, – отшучиваюсь я.

– Страшно? – догадывается она.

– Страшно, – говорю на выдохе.

Даже, наверное, не так. Стена, которую я долго возводил, рухнула и впустила не только позитивные чувства и эмоции. Вместе с такой всепоглощающей любовью пришло и чувство вины. И страх, да, что ни Милена не простит, ни наш ребенок.

– Иди вниз, Марк, – говорит Бронислава. – Ты сегодня хоть ел?

Бронислава в своем репертуаре – сначала отметелить, потом не дать умереть от голода.

– Но… – я снова смотрю на детей.

– Иди, иди. Мы сейчас спустимся.

Спорить с Брониславой в таком настроении даже Миша, у которого диплом юриста, не решается. Куда уж мне? Я киваю и иду в кухню.

Брат сидит за столом, задумчиво глядя в окно и жуя перо зеленого лука. В рубашке Брониного мужа, которая ему на несколько размеров больше, Миша выглядит забавно, и я даже улыбаюсь, когда смотрю на него. Брат отвлекается от лука и спрашивает:

– Это нервное? Или ты нашел Милену, что так радуешься?

– Все-то ты испортишь, – качаю головой, устраиваясь напротив Миши.

– Скажи лучше, что дальше делать. К Броне мы приехали, парни скоро подтянутся, но вряд ли это поможет нам хоть что-то прояснить.

– Зато я увидел своего ребенка.

Брат снова начинает жевать лук, только теперь его привлекает не вид за окном, а я. И что он хочет увидеть?

– Ты как будто ожил, – наконец-то говорит Миша. – Вот смотрю на тебя и вижу того парня, который когда-то влюбился с первого взгляда. Сейчас ты выглядишь примерно так же. Даже помолодел.

– Наверное, так и есть.

– А я, наверное, слишком циничен.

Что есть, то есть, но сейчас мне рядом и не помешает такой человек, который задаст правильный вопрос. К сожалению, я пока не знаю, что делать дальше. Метаться по городу или по области бессмысленно, хотя так и тянет. Остается только ждать новостей от Валеры, может, у него получится что-то нарыть.

Пока я думаю, в кухню заходит Бронислава, держа на руках мою дочь. Я снова расплываюсь в улыбке, которую, судя по Мишиному лицу, брат собирается назвать дебильной, но при взгляде на Брониславу только вздыхает.

– Ну что, мальчики, остаетесь на ночь? – спрашивает она.

– Остаемся, – кивает Миша, – так что неси свою самогонку на апельсиновых корках.

– Ты охренел? – я даже поднимаюсь и упираю руки в стол. – Моя жена черт пойми где, а ты бухать собрался?

– Бывшая жена, – хором напоминают брат и Бронислава.

– Не суть, – раздраженно отмахиваюсь я и тут же уже спокойнее прошу: – Дай мне ребенка.

– Ты хоть раз детей на руках держал? – недоверчиво смотрит Броня.

– Нет, но я видел, как их держат.

– Видел он, – ворчит она. – Ладно, только смотри аккуратно. Она вертлявая девчонка, может и в волосы вцепиться, и в глаз пальцем зарядить. А потом еще и кашей плюнуть.

– Кстати, – вспоминает Миша, – а как ее зовут хотя бы?

Странно, что он так интересовался жизнью Милены, но даже не узнал имя нашей дочери.

– Вера, – отвечаю я, и брат зависает с очередным пером лука у рта.

– В честь нашей матери? Смело, – кивает. – Но Милена сдержала свое слово, несмотря на то, что вы к тому времени уже разошлись.

Деликатностью Миша тоже не отличается. Мог бы и промолчать, а он ковыряет все старые раны, хотя для него это просто констатация факта.